Только тогда я поняла, что он имел в виду. Не знаю, испытала я радость или же печаль; тихо угукнув, я последовала за Ли Фу.

Домой я вернулась бледная как полотно, и сестра решила, что восьмой принц снова меня отчитал. Она подошла ко мне, огладила мое лицо и со вздохом велела Дунъюнь уложить меня спать.

Я лежала в постели и, не в силах уснуть, думала сначала о сестре, а затем о себе. В моей голове крутился вопрос: знала ли сестра о чувствах восьмого принца к ней? Я обругала себя круглой дурой. Догадаться о том, что испытывает по отношению к Жолань восьмой принц, было совсем нетрудно.

Взять, к примеру, удивление, отразившееся на лице восьмого принца в тот миг, когда он впервые меня увидел; его разочарование, когда я сказала, что не умею ездить верхом; тот факт, что сестра очень редко навещает первую супругу, но та никогда открыто не доставляет ей проблем. Да, Жолань не ходит в любимицах, и челядь шепчется у нее за спиной, но ей посылают лучшую одежду и утварь, для нее готовят вкуснейшие блюда, и даже самые снобы из всей толпы слуг и евнухов стараются ее не обижать… Чем дольше я размышляла, тем отчетливее понимала, что ответы лежали у меня на виду, но я просто не давала себе труда задуматься.

А что насчет меня? Кто же я – просто замена своей сестре? Зачем я оставила браслет, почему не вернула? Потому лишь, что расчувствовалась?.. Я никак не могла уснуть.

Началось лето, отцвели цветы, кругом буйствовала зелень всех оттенков. Дни становились теплее, но по вечерам холод по-прежнему пробирал до костей. Положив локти на перила моста, я глядела на колыхающееся в воде отражение тонкого месяца, бормоча нараспев:

– Вчера лишь я приветствовал весну, и вот ее я снова провожаю…[50]

Весны наступали, а затем уходили. Шел третий год с тех пор, как я попала во дворец.

Я помню тот день, когда состоялся отбор девушек в гарем. Я думала, что император Канси будет выбирать лично, но сперва нас смотрела благородная супруга Цюэхуэй из рода Тунгия, занимавшая на тот момент самое высокое положение во дворце, а также несколько других высокопоставленных наложниц. Они составили поименный список, который впоследствии подали императору, и лишь тогда он приступил к отбору. Правда, моего имени в списке не было.

Уже потом я узнала, что, когда стали выбирать придворных дам для малых дворцов, принадлежащих высокопоставленным императорским супругам, вдруг объявились сразу две госпожи, пожелавшие заполучить на этот пост именно меня: матушка первого принца, супруга Хуэй из рода Нара, и матушка четвертого и четырнадцатого принцев, супруга Дэ из рода Уя. Ответственный за выбор придворных дам евнух оказался в затруднительном положении и доложил обо всем супруге Цюэхуэй. Та, взвесив все за и против, в конце концов отправила меня в павильон Цяньцингун, чтобы я подносила чай самому императору и членам его семьи.

На первый взгляд кажется, что подавать чай – элементарная работа. Однако любое, даже самое простое дело становилось ужасно сложным, если оно связано с императором. Хотя я всегда знала, что чаепитие – это целое искусство, но не могла даже представить, что в нем может быть столько правил. Я начала с азов: училась отбирать чайные листья, определять качество воды, следить за ее температурой, правильно расставлять чайные принадлежности и проверять напиток на наличие яда; я оттачивала особую походку и движение рук, которым следовало наливать чай. А еще нужно было помнить о личных пристрастиях императора Канси. Ни за что нельзя было совершить даже крошечную ошибку. Мое обучение длилось три месяца, и наконец мои наставники удовлетворенно кивнули.

То, что меня отправили в павильон Цяньцингун, было странно, но обитавшие там евнухи и придворные дамы совсем не обижали меня, напротив, относились ко мне доброжелательно. Я была очень осторожна, вела себя тихо и приветливо, и вскоре окружающие приняли меня. И настал момент, когда я уже начальствовала над двенадцатью придворными дамами павильона Цяньцингун, подающими чай и отвечающими за прочие бытовые мелочи.

Вспомнив обо всем, что случилось за эти три года, я не удержалась и, глядя на отражение луны в воде, испустила тяжелый вздох, а затем развернулась и побрела в свою комнату. Завтра предстояла служба!

Велев другим служанкам, Юньсян и Юйтань, подобрать чай, я сидела в одном из боковых залов, когда туда вбежал молодой евнух по имени Ван Си и, кое-как став на левое колено, торопливо объявил:

– Его Величество изволил покинуть тронный зал!

– Ну покинул и покинул! – сказала я со смехом. – Чего ты так торопишься? Гляди, наставник узнает – опять отчитает тебя.

– Наставник меня и прислал, – тяжело дыша, пояснил он. – Велел передать, чтобы ты, сестрица, была осторожна, подавая чай: во время сегодняшней аудиенции кое-кто выдвинул обвинение в адрес господина наследного принца.

Услышав об этом, я тут же согнала улыбку с лица и сказала:

– Поблагодари наставника от моего имени.

Евнух снова в спешке преклонил колено, а затем унесся прочь.

Обернувшись, я обратилась к Юньсян и Юйтань:

– Слышали? Сегодня мы должны быть более чем осторожны.

Обе девушки тут же отозвались коротким «Слушаемся».

Я глубоко задумалась. С тех пор как был раскрыт заговор Сонготу, дяди наследного принца Иньжэна по матери, и он был заключен в темницу, а все его имущество конфисковано, положение наследного принца стало довольно шатким, хотя на первый взгляд произошедшее его никак не касалось. Он был любимым сыном императора Канси, тот лично воспитывал его и наставлял; возможно, именно потому, что с детства он пользовался особой любовью, по сравнению с другими братьями, наследный принц не отличался особенно добродетельным поведением. Не стоит забывать и о том, что все принцы алчными взорами следили за каждым его шагом, метя на его место, и наследный принц мог лишиться своего титула в любой момент.

Сейчас же император Канси боролся одновременно с разумом и чувствами. С одной стороны, он уже понял, что Иньжэн – действительно не самая подходящая кандидатура на императорский престол; с другой стороны, он сам его воспитал, и этот его сын был единственным по-настоящему приближенным к императору. Помимо того, император Канси колебался, не зная, стоит ли ему отбросить его чувства к матери наследного принца – почившей первой жене, императрице Сяочэнжэнь из рода Хэшэри, или же нет. Я не удержалась от вздоха, подумав о том, с какими мучениями сегодня пришлось столкнуться императору.