– Вас ввели в заблуждение. Арест возможен только по решению суда. А суда, как вы, наверное, понимаете, еще не было.

– А шефа, то есть Петра Васильевича, правда убили?

– Не могу сказать. Пока идут следственные мероприятия. А что вы можете сообщить по поводу происшествия в магазине, в котором работаете?

– А Инга? Где она? Дома ее нет, телефон не отвечает. – От волнения бледное лицо Волынкина пошло пятнами.

– Понимаете, Антон, при попытке скрыться от сотрудников полиции Инга получила травму. Она не арестована, нет. Просто сейчас находится в больнице.

– В какой еще больнице? – Волынкин бросился на Щедрого и вцепился в воротник его куртки.

– А ну-ка сядьте! – рявкнул Щедрый. Негромко так, но стекла в кабинете Бородина тревожно зазвенели. Хотя, может быть, Рыбаку это только показалось.

Добрый полицейский Щедрый мгновенно трансформировался в злого.

– Что это вы себе позволяете, гражданин Волынкин? Нападение на полицейского при исполнении? Может, прикажете вас задержать на сорок восемь часов?

Антон помолчал, уставившись в пол и переваривая полученную информацию, а потом решительно заявил:

– Это я.

– Что – я?

– Я убил Бородина.

– За что?

– Да ни за что. Вмазался вечером, показалось мало. Пришел к нему попросить в счет зарплаты. А он начал читать мораль. Ну я и того…

– Того – чего?

– Убил, значит.

– А можно поподробнее? Чем конкретно убили? В какое место нанесли удар?

– Ножом, чем еще. Не винтовкой же снайперской. А куда – не хочу на себе показывать.

– Покажите на мне, я не суеверный.

– Куда-то сюда, – Волынкин указал на район печени Щедрого.

– И что он?

– Упал.

– Сказал что-нибудь при этом?

– Не помню, говорю же – был под кайфом.

– А когда он падал – может, что-то задел? Разбил?

– Было что-то, но точно не скажу. Нужно посмотреть в магазине.

– А труп? Труп куда дели?

– Да не помню я! – взвыл Волынкин. – Сколько раз можно повторять!

– А одежда на вас какая была – эта же или вы переоделись?

– Эта. Точно эта.

– А где же тогда кровь? При ударе ножом вы обязательно должны были испачкаться.

– Не знаю. Значит, не испачкался.

– А нож?

– Да что вы заладили? Говорю же – был под кайфом. Что убил – помню, а все остальное – как в тумане.

– Слушай, мальчик, – взревел Щедрый, – ты что мне тут ваньку валяешь? А в курсе ли ты, что дача заведомо ложных показаний согласно части 2 статьи 307 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает санкции до пяти лет лишения свободы? Плюс статья 294 «Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования» – еще два года. Подозреваю, привлекаешься ты впервые, а потому на полную катушку суд, конечно же, тебя не закроет, но получить полтора-два года тюрьмы за свой цирк перед нами с Иваном Станиславовичем, – тут Щедрый указал головой на Рыбака, и тот важно покивал, – вполне реально.

Иван понимал, что майор специально сгущает краски, запугивает свидетеля, который по непонятной причине занимается самооговором. Ведь частицы мозгового вещества, обнаруженные, по словам Щедрого, в крови неизвестного, никак не могли быть результатом ножевого ранения в печень, а значит, парень врет. Вот только кого он выгораживает?

– Так что давай мы сделаем вид, – продолжал тем временем Андрей, – что ничего из сказанного тобой до этой минуты мы с Иваном Станиславовичем не слышали, и дальше ты будешь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Пойдет?

– Только Инга не убивала.

– Отставить Ингу, – усталым голосом произнес Щедрый. – Ты про себя говори. Если Инге понадобятся адвокаты, я тебе сообщу. Лучше скажи, где ты был сегодня ночью?

– Так спал.

– Кто-то может это подтвердить?

– Никто, один я спал, – грустно заявил Волынкин.

– Что, и девушки у тебя нет?

– Почему нет? Есть… Только вот…

– Поссорились, что ли?

– Нет, она просто еще не знает, что она моя девушка. У нас вчера было первое свидание.

– О как! Поздравляю. Значит, после свидания с девушкой ты вернулся, лег спать, проснулся и…

– В полвосьмого только проснулся. Умылся, оделся и побежал на работу. По дороге купил мини-пиццу в «Беконвилле» на Щорса, я туда часто забегаю, когда дома не успеваю поесть.

– А разве вас не кормит Зуева?

– Кормит, конечно. Но она сначала в магазине убирается, и потом… Овсянка на завтрак меня не вдохновляет.

«То-то я смотрю, что вы с Федором как близнецы-братья, – подумал Рыбак. – Пиццееды! Каша его, видите ли, не вдохновляет!»

– Понятно, – кивнул Щедрый. – «Беконвилль» значит, на Щорса. Проверим.

В этот момент у Рыбака завибрировал телефон. Даже не глядя на дисплей, по рингтону он понял, что звонит Кристина, и, извинившись, поспешил выйти из комнаты.

– Вань, Федор говорит, что, судя по биллингу твоего телефона, ты сейчас в антикварной лавке. Да?

– Никуда от вас не спрячешься, – согласился Рыбак. – В ней.

– Знаешь, что я хотела у тебя попросить?

– Пока нет!

– А можешь взять материал для анализа ДНК? Тимур переживает, что обещал Бородину помочь с установлением родства и не сделал. Ты же знаешь, как он трепетно относится к своим обещаниям.

– Как ты себе это представляешь?

– Ну там же есть целая лужа крови! Отковырни кусочек!

– Легко сказать! Ты сама представляешь, о чем просишь?

– Между прочим, Ася уже взяла образец у Инги. Тимур сейчас к ней едет. И с лабораторией он договорился, обещали дать результат в максимально сжатые сроки. Дело только за тобой. Тимур из больницы сразу к тебе поедет. Ну чего ты молчишь? Или мне позвонить Андрею?

«Вот манипуляторша!» – мысленно возмутился Рыбак, а вслух сказал:

– Не надо, я сам.

Вид бурого пятна с белыми фарфоровыми осколками в очередной раз напомнил Рыбаку милицейские будни, когда подобная картина не была для него редкостью. В принципе взять образец – не проблема. Вот только как расценит Щедрый такое вмешательство в ход вверенного ему следствия? И не будет ли у майора неприятностей из-за того, что кого-то терзают невыполненные обещания? Да ведь если это действительно кровь Бородина, значит, все обещания автоматически аннулируются. Не надо подтверждать родственную связь между ним и Ингой – даже в случае ее отсутствия девушка не перестанет быть наследницей состояния антиквара. Да и мать Инги искать не нужно – зачем ей такая? Ведь ежу понятно, что таинственная девушка Волынкина – это Инга. Бородин переживал, что в случае его смерти о его предполагаемой внучке некому будет заботиться – так вот он, заботник, защитник, кормилец. Хотя нет, кормилицей в данном случае станет Инга, а Волынкин – распорядителем средств жены. Тоже вполне почетная должность. Главное – денежная.