— Вы слышали? — спрашивает Тал, устраиваясь на столешнице нашей парты. До начала лекции остается всего пять минут, но одногруппнику видимо не терпится поделиться новостями.

— Что слышали? — механически возвращает вопрос Лали, даже не поднимая головы, а, продолжая скрупулезно раскладывать на свободном участке стола конспект, промокашку, и пенал с разноцветными ручками. Педантичная и внимательная к мелочам соседка с завидным упрямством и дальше выполняет привычный ритуал, не смотря ни на что. Уверенна, даже если в академию врежется метеорит, она сперва разложит свои канцелярские принадлежности, и только потом кинется спасаться.

— Мака и его компанию исключили из академии! — выдает Талбот, наблюдая, как от удивления вытягиваются наши лица.

— Как исключили? За шутку? — не понимаю я. Рядом Лали от шока роняет линейку на пол.

— За шутку, из-за которой пострадали студенты и сама академия, — поднимает палец вверх парень, делая ударение на своем заявлении.

— Да, ну! — машу рукой. — Ты смеешься? Даже ежику понятно, что не смогли бы парни осуществоить такое. Знаний и умений бы не хватило. Да и времени тоже. Ты только представь, сколько бы им пришлось корпеть над каждым артефактом. Не стал бы Мак так заморачиваться.

— Это знаешь ты, я, Лали, некоторые студенты и преподаватели, ну и, конечно же, сам Мак, — склоняется к моему лицу одногруппник. — А вот комиссия с министерства нет. Она единогласно решила всех собак повесить на компашку наших шалунов.

— С ума сойти! Парням еще оставалось полгода доучиться, — в испуге прикрывает рот ладонью Лали.

— Парней-то жалко, — мрачно заявляю я, но отчасти они сами виноваты. — Меня сейчас другое беспокоит…

Делаю многозначительную паузу в разговоре и обвожу друзей внимательным взглядом. Талбот понимающе хмурится, Юлалия удивленно распахивает глаза.

— Кто на самом деле такое провернул? И зачем?

— Есения, — еще шире открывает глаза соседка. — Ты думаешь?

— Не только я, правда, Талбот? — склоняю голову на бок, буравя друга внимательным взглядом. — Кому выгодно дискредитировать руководство академии? — задаю риторический вопрос.

— Но против профессора Эзофилуса они все равно не осмелятся выступить, — пожимает плечами одногруппник. — Вот он вернется и порядок наведет.

— Не вернется. По крайней мере, в ближайшее время, — разочаровываю уже было воспрянувшего духом Талбота.

— Как это не вернется? — хрипит Лали. Для нее сегодня день удивительных открытий и потрясающих вестей.

— Он в лечебнице, — веско заявляю я, и рассказываю друзьям о подслушанном разговоре.

— Значит, они все подстроили? Предугадали, — сжимает кулаки Тал. — Тогда ручаюсь, скоро нас ждут изменения в преподавательском руководстве, да и составе тоже. Им не нужна грамотная образованная молодежь, которая умеет думать.

— Им нужно тупое стадо, которым так легко управлять, выделяя в награду хлеб и зрелища, — киваю я.

То, что делает правительство Ледании во главе с королем Гейелордом, мне решительно не нравится. И если раньше я была отчасти в стороне от событий — какая мне разница что творится там, на верхушке, — то сейчас водоворот событий понемногу затягивает меня. И не только меня, судя по всему…

Нашу беседу прерывает звонок и вошедший в аудиторию преподаватель. Тал спрыгивает со своего насеста и, пока профессор Квинтин готовится к лекции, раскладывая необходимые конспекты на кафедре, со скоростью телепорта перемещается на свое место.

На лекции сосредоточиться никак не получается, да и все остальные пары проходят мимо меня, пребывающей в глубокой задумчивости. Преподаватели старательно делают вид, что ничего не случилось, и никак не комментируют то мракобесие, которое произошло на балу. Но факультатив по алхимии сегодня отменяется. Впервые, между прочим, за все то время, что я тут учусь — магистр Бертон, как правило, весьма ответственно и требовательно относится к своему предмету и требует такого же отношения от других. Посему отмена пары выглядит весьма странным и, я бы даже сказала, пугающим знаком. И причиной тому служит пресловутая министерская комиссия.

В воздухе буквально чувствуется витающее напряжение и ощущение грядущей беды. И хоть никто из учителей ничего не сказал о Маке, среди студентов информация, которую перед парами нам озвучил Тал, и так распространяется довольно-таки быстро. Шила в мешке не утаишь, даже если очень сильно хочется.

Вторник проходит в такой же гнетущей атмосфере, а в среду появляются они. Мне не нужно даже знать в лицо прибывших, чтобы понять — вот она, та самая комиссия, которая последние несколько дней не дает покоя ни администрации, ни учащимся.

Я как раз бегу через холл на лекцию, понимая, что безбожно опаздываю. У Лали сегодня со второй пары учеба начинается, и я за компанию с ней бессовестно проспала, а когда до меня дошла вся степень моей ошибки, было поздно. Впрочем, я и гордиться собой имею полное право. Собраться за десять минут и за пять добежать до корпусов — это воистину достойно уважения.

Я настолько увлекаюсь мыслями о том, как бы поскорее добраться до аудитории, что едва не наталкиваюсь на группу странных людей в длинных черных мантиях. В последний момент мне удается затормозить и юркнуть назад в боковой коридор, который ведет к алхимическим лабораториям и виварию.

Процессия пришельцев выглядит слегка пугающе. В первый момент они мне даже кажутся похожими на назгулов из “Властелина колец”. И только потом я пристальнее рассмотрев их, понимаю, что это обычные люди, маги, просто с низко надвинутыми на глаза капюшонами мантий. Не удивительно, что я их приняла за фантастических существ.

В академии, как и во всем Авердине не принято ходить в таких нарядах, разве, что наш ректор щеголял в подобной мантии, и то небрежно накинув ее на плечи. А эти министерские укутались в нее, как гусеницы в лист подорожника.

Но, даже поняв в чем дело, страх все равно не отпускает меня. Что-то неправильное, страшное исходит от этих магов, холодное, как сама смерть и столь же опасное.

В какой-то момент приходит ощущение, что не только я одна увлеченно рассматриваю пришельцев, но и меня весьма скрупулезно изучают. Отрываю взгляд от последнего в компании сгорбившегося, как столетний старик, “назгула” и обвожу глазами остальных. Так и есть!

Один из первых шагающих в процессии буравит меня заинтересованным взглядом. Тень от капюшона, падающая на глаза, не позволяет мне увидеть полностью черты его лица, но смутное узнавание не дает мне покоя. Как и то, что он меня тоже явно где-то видел. Да, собственно, мужчина и не скрывает этого, поднимая ладонь к виску, словно желая дотронуться в приветственном жесте до полей несуществующей шляпы.

Отступаю вглубь коридора, стараясь скрыться от любопытного взгляда, а затем и вовсе разворачиваюсь и бегу в противоположном направлении. Пока эти министерские уберутся с моего пути, полпары может пройти. Зайду-ка я с другой стороны в аудиторию. К превеликому счастью, в нужное мне помещение я вполне могу попасть еще одной дорогой.