объекте своего беспокойства. Двинувшись вперёд, он начал расспрашивать у всех встречных путь к храму Райдзина. Через пятнадцать минут он вышел на площадь, окружённую десятком храмов. Разглядев на стене одного из них знакомую эмблему, он направился к главному входу.

Этот храм был гораздо меньше тех, что Дарт видел в Пурантане и Ифирате, но всё равно он был выше, чем большинство храмов вокруг. Вход в него был только один, и через него постоянно сновала толпа поклонников культа. Дарт уверенно прошёл внутрь и остановился в центре главного зала. Прямо перед ним на алтаре возвышалась ненавистная фигура в белых одеждах со шляпой на голове. Свечение синих глаз терялось в ярком солнечном свете, проникавшем в помещение через несколько высоких узких окон и главную дверь.

Дарт обратил внимание на возбуждённую суету служителей храма, некоторые из которых уже схватились за оружие, и счёл это реакцией на своё вызывающее поведение. Не медля ни секунды, он вытащил меч и двинулся к алтарю. Но его остановил тучный басовитый голос, раскатившийся по всему храму.

— Чего тебе нужно здесь, проклятый?

Дарт резко обернулся и увидел толстого индуса с тёмной кожей в белых одеждах. Тот степенно выступал вперёд, медленно переставляя ноги.

— Откуда ты знаешь, что я проклят? — Зло спросил у него Дарт.

— Это очевидно для всякого истинного почитателя всемогущего Райдзина. Знак проклятья на твоём лбу может видеть каждый, чья вера в него чиста и искренна. Что касается меня, то я почувствовал твоё приближение едва ты вошёл на площадь.

— Ты врёшь! — Воскликнул Дарт. — Я лично общался со жрецом храма в Ифирате и толпой его сподвижников несколько дней назад, и никто даже не заикнулся о таких вещах. — Ему в голову пришла мысль об амулете, но сейчас было не время думать об этом.

— Ты мог обмануть простых служащих храма с помощью какой-нибудь магии, но ты никогда не смог бы ввести в заблуждение главного жреца. Несомненно, он действовал таким образом, ибо такова была воля великого Райдзина. Я уже слышал историю о том, что господь забрал эту великую личность к себе на небеса, но ты вне всяких сомнений не имеешь никакого отношения ко всему произошедшему.

Дарт скривился и презрительно усмехнулся.

— Ты мнишь себя великим жрецом, но не способен видеть дальше своего носа. Это я — Ильтиор, сын Небесного Ветра, явился в тот день в храм в Ифирате. И это я был свидетелем того, как в двух метрах от меня в вашего главного жреца ударила молния, и он загорелся как свечка. И это я избежал смерти в бурлящих водах Хашруда, хотя ваш Райдзин изо всех сил пытался убить меня.

Жрец расплылся в довольной улыбке и указал на Дарта пальцем.

— Ты думаешь, что Райдзин хочет убить тебя? — Спросил он и громко рассмеялся. — Если бы он действительно захотел сделать это, то ты бы уже тысячу раз был мёртв. Нет. Ты будешь жить! Ты будешь жить ещё очень долго. И каждый прожитый тобой день будет для тебя адом. Я не знаю, что за злодеяние ты совершил, что навлёк на себя такой гнев всемилостивого Райдзина, но я не сомневаюсь, что ты тысячу раз пожалеешь о своём поступке.

— Ты хочешь знать, что я такого сделал? — В бешенстве прокричал Дарт. — Тогда я скажу тебе. Я единолично, своими руками разрушил алтарь храма Райдзина в Пурантане, я убил главного жреца этого храма и половину всех его служителей. А теперь я собираюсь проделать то же самое в этом храме. И ты будешь моей первой жертвой!

Улыбка сползла с довольного лица жреца, и Дарт стремительно бросился вперёд, занося меч. Широким размахом сверху вниз он намеревался разрубить индуса пополам, но, неожиданно, меч оттолкнулся от тела жреца, окутавшись снопом молний. Дарта отбросило на полшага назад, но он снова нанёс удар. И опять меч натолкнулся на светящуюся преграду. Он снова и снова кидался вперёд, но все его усилия оставались безрезультатными. Остановил его хриплый смех жреца.

— Твоя ложь сама выдаёт себя. Ни один смертный не в силах причинить вред мне или другому верховному жрецу всемогущего Райдзина. А в пределах храма эта защита распространяется и на всех его служителей. Ты никогда не смог бы даже поцарапать кожу на теле жреца храма в Пурантане.

Дарт яростно глянул на жреца, осмотрелся вокруг и бросился к алтарю, намереваясь разрубить фигуру бога. Но его опять остановила невидимая стена, на этот раз окружившая алтарь. Он кидался на неё, безумно крича, и слепящие молнии впивались в его тело, причиняя невыносимую боль. Наконец, он остановился, стоя на коленях и тяжело дыша.

— Ты бессилен против неуязвимого Райдзина. — Продолжал смеяться жрец. — Ты — червь. Ты даже меньше, чем червь. Ты — полное ничтожество, неспособное вообще ничего сделать, против воли бога. Все твои усилия нанести вред ему или его служителям заранее обречены на провал.

Дарт поднял на него налитые кровью глаза.

— «Я не могу проникнуть в алтарь». — Подумал он. — «И я не могу причинить вред жрецу. Но что может помешать мне, схватить эту жирную свинью и, не причиняя ей никакого вреда, кинуть в алтарь? Насколько я помню, именно это произошло в прошлый раз».

Дарт поднялся и медленной походкой приблизился к жрецу. Никто и вооружённых охранников, стоявших рядом, не попытался помешать ему. Дарт резким движением вцепился в одежды толстого индуса и попытался дёрнуть его в сторону, приподнимая над головой. Но вместо этого тысячи молний вонзились ему в руки, плечи и всё тело. Он изо всех сил пытался сдвинуть жреца с места, но каждое его усилие сопровождалось умопомрачающей болью, сводящей тело судорогой. Раз за разом дёргал он одежду, пока боль не заполнила всё его сознание, и он не рухнул на пол, не в силах пошевелиться.

— Похоже, ты получил свой урок. — Донёсся до него далёкий голос. — Возьмите его и бросьте в каком-нибудь переулке неподалёку. Но не вздумайте причинять ему вред. Вы знаете, что будет с тем, кто повредит собственность Райдзина. — Эти слова яркой вспышкой отразились в его уме, и он потерял сознание.

Дарт лежал на твёрдой земле, и тысячи игл терзали его тело. Кровь шумела в ушах, и судорога временами прокатывалась по всем мышцам. Приближающиеся шаги заставили его приоткрыть глаза. Пыльная земля в узком переулке и глинобитная стена в метре