лекарскому мастерству. Но лечить гнойники, воспаления и помутнение зрачка умеют многие, мне же хочется большего.

– Но разве так бывает?

Разговор чрезвычайно заинтересовал Эвелису. Она даже оставила свои дела, и теперь с жадностью ловила каждое слово.

– Очень редко, но… Я как-то имел дело с крестьянином, который после пожара в полях почти утратил зрение. Однако правильное питье, примочки, и упражнения светом сделали свое дело. Пусть и не так ясно, как прежде, но он теперь видит. И была еще пара подобных случаев, так что главное – не опускать руки.

– Хозяин этого дома тоже потерял зрение при пожаре?

– Прошу прощения, но не могу обсуждать это с вами. Это вопрос этики лекаря.

Об «этике лекаря» девушке слышать не доводилось, но она примерно догадалась, что это значит. Не стоит спрашивать о другом человеке, особенно если знаешь его лично. Хотя там, откуда она родом, этого явно бы не поняли. В деревне, о знакомом принято не только спрашивать, но и узнавать в деталях даже то, о чем он и сам еще не догадывается.

– Да, конечно. – в голове неожиданно промелькнула мысль, которая заставила все внутри затрепетать, – Скажите, а вылечить можно любые глазные изъяны?

– «Изъяны», слово-то какое подобрала, – усмехнулся доктор, – Ну… при должном умении, почему бы и нет.

Сердце заколотилось чаще. Эвелиса смотрела на гладкие доски стола, собираясь с духом. Может быть это и есть шанс? И судьба не просто так привела ее именно в этот дом?

– А ежели… – она глубоко вдохнула, – Ежели у человека глаза разного цвета… это тоже можно исцелить?

– Разного цвета? Это как же?

– Допустим один зеленый, а другой… пусть даже и синий.

Мужчина расхохотался.

– Ну уж это ты выдумала. Не бывает у людей разных глаз. Они же парные, поэтому и одинаковые.

– Но если… все-таки… Неужто никогда не встречали такого? – девушка постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал как праздное любопытство.

– Не встречал. Потому что этого не может быть. Правда мой отец как-то упоминал… – он ненадолго задумался.

Эвелиса ждала продолжения, боясь даже дышать.

– Нет, не помню… Помню только, как он мне уши надрал, когда я посмеялся, и назвал его рассказ выдумкой. Мелкий я был, глупый. Тоже то ли про разные глаза, то ли про цвет необычный было… Но столько лет прошло, что давно из памяти вон.

Он обернулся, и девушка торопливо опустила голову, избегая встречаться с ним взглядом. Не бывает такого… значит…

– А с чего вдруг интерес такой возник? – внезапно спросил доктор.

– Да… вот… – она замялась, но в голову пришла спасительная мысль, – Сама не знаю. А правда, что зеленые глаза признак ведьмы, или от того, что мать на гнилую воду посмотрела?

Ее вопрос вызвал у мужчины новый приступ веселья, и он совершенно позабыл о сказанном ранее.

– Вот уж точно живучее суеверие. Хотя у матушки моей жены, глаза зеленого болотного цвета, и знаешь ли, – он хмыкнул, – Девятый десяток уже разменяла, а такая бодрая, что всякие мысли иногда закрадываются.

Эвелиса невесело рассмеялась, ощущая в душе лишь сосущую пустоту. Не бывает… Раз уж доктор считает, что не может быть разных глаз… Значит так оно наверное и есть… Правильно ее родители учили всегда в пол смотреть, и лица при посторонних не поднимать. Но как же тогда…

Она встряхнула головой, отгоняя нахлынувшие мысли. Не ей ставить под сомнение слова ученого человека. Нужно просто смириться. И от этой мысли на сердце стало совсем тоскливо.

ГЛАВА 19. Границы терпения

Управляющий уехал на следующий день, пока от дождей окончательно не развезло дороги. Тем более, на его взгляд, Эвелиса отлично справлялась с работой, и что важнее – не жаловалась. Что же до «его милости», то ему судя по всему, совершенно не было дела до того, кто протирает пыль и готовит еду. К тому же, доктор не сказал ничего утешительного, поэтому господин Арлен пребывал не в самом лучшем настроении, и находится с ним под одной крышей без лишней нужды, как-то не хотелось.

***

Все утро Эвелиса прислушивалась, ожидая, когда Арлен отправится на прогулку. Это время она обычно использовала для беглой уборки второго этажа. Пыль стереть, проветрить, где что поправить. Всем этим лучше заниматься в отсутствие хозяина. Но сегодня мужчина почему-то не вышел.

Время подбиралось к полудню, и девушка начала нервничать. Мало ли что могло случиться. Она на цыпочках подошла к двери и прислушалась. С той стороны, как обычно не доносилось ни звука. Эвелиса тихо постучала, и выждав с минуту – зашла, зная что ответа все равно не получит.

Арлен сидел за столом, уткнувшись лицом в скрещенные руки. Можно было подумать, что он задремал, но его отрывистое дыхание не походило на дыхание спящего человека.

– Кажется, постучав в дверь, следует дождаться приглашения, – глухо произнес он, не поднимая головы.

Девушка смиренно приняла замечание, понимая, что спорить все равно бессмысленно.

– Вы не вышли на прогулку, и я зашла убедиться, что с вами все в порядке…

– А что со мной может быть не в порядке? Ваша жалость и показное сочувствие совершенно ни к чему. Убирайтесь прочь! – он резко вскинул голову, и ударил ладонью по столу, – Ну же!

Не ожидавшая вспышки, Эвелиса резко отпрянула. Что ж, раз ее не ждали, значит в самом деле лучше уйти. Однако не успела она оказаться у двери, как ее остановил холодный язвительный голос.

– Вместо того, чтобы выслеживать мое отсутствие, лучше бы занялись своими обязанностями. Я сегодня так и не дождался завтрака.

– Но ведь вы обычно… – начала девушка, и осеклась, – Сейчас приготовлю.

– Сейчас вы в лучшем случае приготовите обед. Завтрак как правило подается утром.

– Я вас поняла.

– Даже не смею на это надеяться.

Девушка закусила губу, и вышла, стараясь думать о мешочке с монетами, лежащем в комнате, и о слове, данном управляющему. К тому же, следует быть особенно терпеливой к тем, кто и так обделён судьбой…

Спускаясь по лестнице, она почти убедила себя, что придирки мужчины вызваны больше дурным настроением, чем лично ее виной. Просто Арлен встал с дурной ноги. И стараясь отмести мысли про дурную голову, она взялась за готовку.

Дальнейший день и вовсе не заладился. Находясь в отвратительном настроении, хозяин