Война как преднамеренный акт. Николл показал на своих примерах, что вооруженная агрессия, как правило, является заранее спланированным преднамеренным актом и, по его заключению, очень редко является результатом реакции на какой-либо случайный кризис или подвернувшуюся случайность. Примером может служить неспособность Объединенного разведывательного комитета Великобритании предсказать в 1991 году, что Саддам Хусейн вторгнется в Кувейт. Саддам хотел не выплачивать значительные долги Ирака Кувейту за финансовую поддержку во время ирано-иракской войны. По этой причине преднамеренное начало войны Ираком не казалось западным аналитикам правдоподобным (зеркальное отражение), особенно учитывая, что посредничество Лиги арабских государств и дипломатический оптимизм указывали на то, что может быть достигнуто урегулирование между Кувейтом и Ираком. То же самое можно сказать и о нашем естественном нежелании верить, что друг может намеренно предать наши тайны ради собственной выгоды.

Ограниченная информация. За свою долгую разведывательную карьеру Николл на собственном опыте убедился в том, как трудно предугадать развитие событий в условиях минимума секретных разведданных, способных прояснить ситуацию. Все рассматриваемые им дела приводили к удивительным для Объединенного разведывательного комитета Великобритании результатам. Они, как правило, затрагивали страны и регионы, в которых приоритеты сбора разведывательной информации были низки именно потому, что агрессия не ожидалась. Это порочный круг, в который мы все можем попасть: неспособность иметь стратегическое уведомление о грядущих неприятностях означает более низкий приоритет информации для нас. Поэтому необходимая нам предупреждающая информация будет замечена с меньшей вероятностью именно тогда, когда это требуется, – и поэтому риск нежелательных сюрпризов окажется больше.

Преднамеренный обман. Некоторые из исследований Николла рассматривали возможности преднамеренного обмана противника, и он всегда советовал аналитикам искать попытки такого обмана со стороны потенциального агрессора, но иногда и со стороны жертвы, пытающейся преувеличить свою военную мощь, чтобы предотвратить нападение. Это могут быть простые меры, такие как представление передвижения войск как учения или весьма сложные многоходовые программы обмана. Страна, принимающая на себя обязательства по проведению военных операций, почти наверняка сделает все возможное, даже путем обмана, ради сохранения тактической внезапности в отношении времени и места проведения операций. Это было справедливо даже в случае с высадкой в Нормандии в 1944 году («День "Д"»), когда намерение открыть второй фронт в Европе уже не могло быть стратегической внезапностью[97]. Советский Союз к тому моменту успешно использовал обман в таких сражениях, как Сталинградское, и его вера в силу подобного хода была, вероятно, усилена успехом высадки десанта в «День "Д"». Преподавание обмана («маскировки») стало важной частью учебного плана советского военно-штабного училища, Военной академии имени Фрунзе, и подготовки офицеров разведки ГРУ и КГБ. Обнаружение обмана настолько важно в разведывательной аналитике – а сегодня и для всех нас в выявлении фейковых новостей и лживой пропаганды, – что глава 7 данной книги посвящена этой теме.

Доклад Николла был обсужден на заседании Объединенного разведывательного комитета Великобритании 4 марта 1982 года, и через несколько недель копия доклада с заверениями со стороны комитета в том, что он считает себя готовым к извлечению уроков, была направлена премьер-министру. Но, как это часто бывает, в ход событий жестоко вмешалась история. Всего через несколько дней аргентинская военная хунта санкционировала вторжение на Фолклендские острова и застала Великобританию врасплох. Великобритания снова попала в те ловушки, о которых предупреждал Николл.

Дуг Николл завершил свое исследование примерами о необходимости осторожного использования языка при описании рассуждений разведслужб. Примерно на то же самое, но гораздо позже – в 2004 году после войны в Ираке, – указывал лорд Батлер в своем расследовании по применению оружия массового поражения[98]. Николл подчеркнул важность понимания политиками значения таких фраз, как «доказательств не существует». Если взять современный пример, то нынешняя оценка разведки могла бы утверждать (причем весьма вероятно) следующее: в настоящее время нет никаких доказательств того, что террористы в Великобритании имеют доступ к ракете класса «земля – воздух», с помощью которой может быть сбит гражданский авиалайнер. Такое заявление не означает, что разведывательное сообщество намерено передать обнадеживающий сигнал о том, что риск такого события в ближайшие несколько лет может быть проигнорирован, и поэтому меры по обнаружению такого оружия, контрабандно ввозимого в страну, не нужны. Оно означает только то, что на данный момент нет никаких доказательств ввоза оружия в страну. Важный урок заключается в том, что ответ, который вы получите, зависит от заданного вами вопроса.

Групповое поведение

Проблемы предубеждения также возникают как следствие психологического поведения в группе. Мы все слышали о групповом мышлении, при наличии которого стремление к гармонии или конформизму внутри группы приводит к тому, что решения в группе принимаются без должной проверки. Большинство людей хотят чувствовать себя ценными членами группы и боятся потерять уважение и одобрение коллег. Когда отдельный член группы имеет недостаточное чувство собственного достоинства или невысокий статус в группе, тогда он может бессознательно принимать групповое мышление и подавлять личные сомнения. Существует масса примеров, когда подобные чувства препятствовали высказыванию личной позиции, противоречащей позиции группы. Сопротивление аргументации часто является результатом состояния когнитивного диссонанса, в котором легко найти оправдания для непринятия новой значимой информации, которая противоречит той вере, к которой группа или индивид эмоционально привязаны[99]. Чем труднее было прийти к первоначальному заключению, тем с большей вероятностью группа людей или отдельный аналитик будут сильнее вкладываться в искомый результат и таким образом бессознательно сопротивляться дискомфорту необходимости удерживать в уме противоположную точку зрения.

У большинства из нас есть склонность скорее придерживаться тех мнений, о которых мы знаем, что их разделяют и многие другие. Это называется «стадным поведением», тенденцией, которая побуждает индивида подчиняться консенсусу как договору в обществе. В групповых дискуссиях полезно иметь одного или нескольких противников – тех, кто по свойствам своей натуры любит плыть против течения и тем самым способствует появлению всех значимых аргументов. При необходимости этот эффект может быть подготовлен лидером группы, выбирающим человека на роль «адвоката дьявола», о котором известно, что он склонен занимать противоположную общественной позицию независимо от иерархии. Либо вся группа может предаться имитации действий противника, чтобы исследовать проблему с точки зрения именно противника. Можно попросить другую группу (группу B) самостоятельно изучить материал, предложенный первой группе (группе A), и прийти к своим собственным выводам на основе тех же имеющихся фактов. Но здесь существует опасность политизации. Если заказчику некоей части анализа не нравится результат, он может вызвать другую аналитическую группу, которая будет создана и приглашена для независимого изучения фактов. Например, если выводы исходного анализа были сочтены слишком осторожными, то вероятно, что члены новой группы будут выбраны по принципу более категоричного подхода к исследованию.