Уже темнеет, и вокруг загораются большие садовые фонари. — У меня получается?

Специально напрашиваюсь на похвалу, потому что сама вижу, что выходит очень даже неплохо.

— Ты на редкость способная ученица, — говорит он. — Хочешь чего-нибудь?

— Пить хочу!

Давид протягивает мне сок и смотрит, как я пью, зачем-то придерживая стакан. Что-то смутно крутится в голове, но тут раздается очередное «Горько!» и передо мной оказывается лицо Данилевского.

— У тебя глаза блестят как звезды, — хрипло говорит он и прижимается губами.

Его глаза опасно вспыхивают, в моей груди будто разлился кипяток. Я не успеваю ахнуть, как мои губы раздвигаются, в рот проникает горячий язык, и у меня отнимаются все конечности.

Чувствую себя бабочкой, пришпиленной ко стулу. Безвольно обмякаю, кажется, сейчас я просто сползу со стула на землю. Не сползу, стеку. Хватаюсь за плечи Давида, и он с коротким стоном углубляет поцелуй.

Глава 16

Между нами что-то происходит, я это чувствую. Им даже воздух наполнен, этим невидимым чем-то. Давид не выпускает мою руку, и в месте соприкосновения по моим ощущениям уже давно должны появиться волдыри от ожогов.

После последнего поцелуя я едва продышалась. Данилевский заметно напряжен и все чаще поглядывает на часы. Он что, куда-то собрался?

— Марта, не хочешь прогуляться вокруг замка? Там в конце сада очень красивый пруд, — хриплым голосом спрашивает муж.

Так и подмывает ответить, что в темноте пруд без сомнения выглядит гораздо привлекательнее, чем днем. Но мне самой хочется пройтись, а танцевать, когда Давид сидит в своем кресле, больше не тянет.

Молча киваю и поднимаюсь из-за стола. Нас никто не останавливает, не спрашивает, куда мы уходим, не пристает с предложением выпить за молодых. Хорошо все-таки быть владельцами замка…

— Ты все сделала безупречно, Марта, — первым нарушает молчание Давид, — я приятно удивлен.

— Вы еще больше удивились бы, если бы знали, как у вас из рук вон плохо здесь все организовано, — отвечаю я.

— Правда? — спрашивает Данилевский.

Я вздыхаю. Конечно, все работники замка приятные и милые, но мой муж платит им деньги. И он имеет право знать.

— Если бы вы решили устроить тут отель, то разорились бы в первый же месяц.

Кажется, для него это не новость. По крайней мере, удивленным Давид не выглядит.

— Я догадываюсь об этом, Марта. Но что поделать, на самом деле я не живу здесь подолгу, больше предпочитаю Европу. Хотя могу задержаться и на несколько месяцев. А персонал нужно содержать, не набирать же новых сотрудников каждый раз, когда мне вздумается приехать. Это проверенные люди, многие работали еще при родителях. Так что приходится закрывать глаза на некоторые моменты.

— Некоторые! — фыркаю. — Да все, начиная от закупки продуктов и заканчивая стиркой простыней.

— Стиркой? — а вот тут у меня, похоже, получилось его удивить. — А со стиркой что не так?

— Ведь вы спите на шелковом белье, не так ли? — отвечаю вопросом на вопрос. Муж согласно кивает, при этом окидывая странным взглядом.

— Да. И ты, кстати, тоже.

Хорошо, в темноте не видно моих порозовевших щек. Я не в курсе, потому что проспала не раздеваясь и не расстилая постель. Но Данилевскому ни к чему знать такие интимные подробности.

— То, как его стирают, не выдерживает никакой критики. Я молчу про то, как его сушат.

— Не пугай меня, Марта! И как же? Неужели заговорами?

Но я не обращаю внимания на его смешливый тон. Потому что смешного тут мало.

— На солнце! Разве можно сушить шелк на солнце?

— Марта, — Давид хмыкает в кулак, — мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Думайте, что хотите, — отвечаю равнодушно, — это ваши деньги. Но при таком отношении вам приходится покупать новые комплекты постельного каждые два месяца.

— Думаешь, я не могу себе этого позволить? — Давид выглядит уязвленным.

— Не сомневаюсь, что вы можете выстелить шелковыми простынями все пространство далеко за пределами окрестностей замка. Вопрос в том, стоит ли? Если можно продлить время жизни комплектов, всего лишь правильно за ними ухаживая.

Давид задумчиво потирает подбородок.

— В принципе, ты права.

— Так это только постельное. То же касается продуктов. И это я еще не видела расходов на все это удовольствие.

— Если захочешь, ты все увидишь завтра же, — заверяет Давид. — Единственное, прошу тебя не жестить в отношении персонала.

— Я их вообще трогать не буду. Проанализирую статьи расходов и отдам вам отчет. А вы сами будете думать, что со всем этим делать.

Судя по тому, что Давид остановился, мы пришли. Как я и предполагала, пруд располагался в самом темном углу сада.

— Тебе нравится? — спрашивает муж, и я с готовностью киваю.

— Очень красивая черная дыра. Просто потрясающая. Никогда таких не видела.

— Ты неисправима, Марта, — он смеется знакомым заразительным смехом, — дипломатии ноль. Могла хотя бы сказать, что здесь красивые звезды.

— Так звезды они везде красивые, — очень здраво замечаю я.

Давид снова смеется, а я задираю голову. Насчет звезд он прав, они реально потрясающие. В городе я никогда не видела такого неба — настоящий звездный купол.

— Ты любишь смотреть на звезды? — Данилевский незаметно подбирается ближе.

— Кто же не любит! — говорю, восхищенно разглядывая купол.

— Вот это созвездие Цефей, — показывает мне муж, — а это Гончие Псы.

— Где? — вглядываюсь туда, куда указывает его рука.

— Сядь сюда и смотри прямо поверх моей руки, — говорит он, усаживая меня на колени спиной к себе, и подтягивает повыше.

Не знаю, как насчет остальных созвездий, а вот одно из них я очень хорошо чувствую пятой точкой. Цефей на самом его пике.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Давид явно считает, что если я не увидела Гончих Псов с первого раза, то можно дальше не заморачиваться и не терять время. Разворачивает меня за подбородок и впивается губами, с языком, так как и за столом. Только здесь нет десятков пар лишних глаз, так что он и не думает останавливаться.

Глава 16-1

Я уже понимаю, как он себе видит продолжение сегодняшнего вечера, но проблема в том, что я его вижу совсем иначе. Поэтому не даю себя поцеловать и сползаю с коленей мужа.

Не буду