– Спасибо вам, Жанна Федоровна!

– Сколько раз повторять можно – не Федоровна, а Феодоровна, неужели так трудно запомнить? – завелась опять с пол-оборота мадам.

– Извините, это я от волнения! – чуть не плакала Ксюша.

– Ступай уже, да скажи Марине, чтобы через полчаса завтрак был готов.

Едва за горничной закрылась дверь, Жанна набрала номер мужа.

– Да, Жанночка, слушаю тебя, – отозвался тот практически сразу.

– Мишенька! – всхлипнула в трубку Жанна.

– Что, что случилось? – разволновался Михаил. – С тобой все в порядке?

– Нет, – дрожащим голоском простонала актриса, – мне очень плохо.

– Господи, не пугай меня так! Ты заболела? Я сейчас же позвоню нашему врачу, а ты ложись пока!

– Нет, Мишенька, я не заболела, я в беду попала! – зарыдала Жанна.

– Все, я выезжаю, жди, – затвердел голос мужа.

– Но ведь у тебя дела, еще два дня, – залепетала страдалица.

– К черту дела, потом разберусь, еду, через три часа буду, сама ничего не предпринимай! – и Михаил отключился.

Жанна удовлетворенно улыбнулась и подошла к зеркалу. В другой день собственное отражение заставило бы ее завизжать от ужаса, но сегодня это было то, что надо. На нее смотрела бледная растрепанная женщина с опухшим лицом и красными глазами, измученная и постаревшая лет на десять. Она всегда так выглядела после истерик, но муж еще с этим не сталкивался, ему истерики она не закатывала. Главное, чтобы за три часа ее вид остался таким же, для ее спектакля это просто необходимо.

Проигнорировав душ, Жанна набросила халат и, зевая, вышла из комнаты. Повсюду опять царил идеальный порядок, горничная успела убрать все следы вчерашнего безумия хозяйки. Отлично, теперь пора и перекусить. А, чуть не забыла!

– Ксюша! – На окрик горничная выглянула из комнаты для гостей. – Ты что там делаешь?

– Заканчиваю уборку. Тут вещи остались вашего гостя, что с ними делать?

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Через три часа приезжает Михаил, думаю, тебе ясно, что в доме никого не было и ничего не происходило.

– Конечно, а ничего и не было, – понятливо кивнула Ксюша.

– Молодец. И остальным двоим передай. А вещи этого урода можешь Павлу отдать.

И довольная Жанна, напевая под нос что-то бодрое, отправилась трапезничать. Раздавишь, говоришь? Ну-ну, поживем – увидим.

К счастью, три часа спустя Жанна по-прежнему имела бледный вид в прямом и переносном смысле слова. Она с трудом выискала в своем обширном гардеробе халатик попроще, сохранившийся, похоже, еще с нищих времен. Каким чудом уцелела эта тряпка, Жанну в данный момент не интересовало. Главное, что халат как нельзя лучше подходил для ее замысла.

Когда за окнами раздался визг тормозов, а затем в гостиную ворвался взъерошенный Михаил, взору его открылась душераздирающая картина. Его красавица-жена, которую он привык видеть всегда ухоженной, с великолепной прической и изысканным макияжем, сейчас забилась в угол дивана и смотрела оттуда на мужа измученными, покрасневшими глазами. Волосы свисали неопрятными прядями, лицо было бледным и опухшим, от былой красоты остались одни руины, но, как ни странно, Михаил вдруг ощутил прилив горькой нежности и желания защитить, уберечь от всех бед эту женщину, его женщину. Он даже вспомнил халатик, который был сейчас на Жанне. Михаил сам купил его когда-то, в первые дни после свадьбы. Все-таки Жанна действительно любит его, ведь сохранила же этот халатик, несмотря на безумное количество тряпья, купленного ею за эти годы. Значит, ей дорога эта вещь. Михаил вспомнил подзабытое уже чувство восторга и преклонения, которое он испытывал к своей молодой жене когда-то. Он, нищий и некрасивый завлаб, который никогда не пользовался успехом у женщин, вдруг оказался в центре внимания самой красивой представительницы слабого пола из всех, встреченных им когда-либо. Если бы это происходило сейчас, Михаил не удивился бы ни капли, сегодня он один из самых богатых и влиятельных людей этого города. И не только города. На его деньги, как бабочки на свет, слетаются теперь красотки и покруче Жанны. И Михаил пользовался открывшимися ему возможностями, он отнюдь не был монахом. Если само в руки плывет, то почему нет? Но любил он всегда только свою жену. И что самое интересное, за все эти годы она ни разу не дала повода для ревности, чем приводила мужа в еще больший восторг. О Жанне в городе ходили разные слухи – и стервозная она, и жестокая, и капризная, и властная, но никогда никто и слова не сказал о ее адюльтерах. А городским сплетницам ведь много и не надо – достаточно намека. Но нет, ни слова! Поэтому Михаил частенько закрывал глаза на выходки жены. Он прекрасно знал, что она использует иногда его лабораторию в своих целях, он знал, откуда появились слуги в его доме, но ему даже нравилась эта черта характера жены. Правильно, если хочешь добиться своего, все средства оправданны. И обиду никому прощать нельзя, иначе уважать не будут. Главное, что она любит его и никогда не предаст, а все остальное он ей простит.

Михаил сел на диван рядом с женой, обнял ее за плечи и прижал к груди:

– Ну что случилось, Жанночка, что с тобой, маленькая ты моя?

– Миша, – прошептала Жанна, уткнувшись носом ему в грудь, – Мишенька, ты все-таки приехал! – и она горько разрыдалась.

– Так, а ну успокойся немедленно, – встряхнул ее за плечи супруг, – и попытайся вразумительно объяснить мне, что произошло.

– Я постараюсь, – заикаясь и всхлипывая, начала Жанна. – Помнишь, я тебе рассказывала, что в юности была фанаткой Алексея Майорова?

– Да, конечно. Мы еще вместе смеялись, когда ты вспоминала свои приключения во время поездок с фан-клубом на гастроли этого кривляки. Но какое это имеет отношение…

– Сейчас поймешь, – Жанна высвободилась из его объятий, выпрямилась, и, судорожно комкая в руках платок, продолжила: – Так вот. Неделю назад мне пришло приглашение на празднование юбилея фан-клуба. Как они узнали мою новую фамилию и адрес – не знаю, но меня приглашали в Москву. В письме было сказано, что на празднике будет и сам Майоров. Наверное, мне нужно было позвонить тебе и рассказать про приглашение, но я сначала не собиралась ехать. А потом мне позвонили девочки из клуба и стали уговаривать. Ну, я и подумала – а что тут такого, обычная тусовка, съезжу, молодость вспомню. И тебя решила не беспокоить по пустякам. В общем, я приехала, все было очень здорово. Был и Алексей, только он показался мне каким-то странным, не очень на себя похожим. Но я не придала этому значения. Алексей уделял мне больше внимания, чем другим, мне это, конечно, очень льстило. Мы пили неплохое вино, а потом… – голос Жанны задрожал.

– Что – потом? – помертвевшим голосом спросил Михаил.

– Да самое ужасное, что я не знаю, что было потом! – затрясло вдруг Жанну, она запрокинула голову и истерически захохотала.

– Воды, быстро! – заорал Михаил. Непонятно откуда материализовалась Ксюша со стаканом воды. Михаил попытался напоить жену, но вода проливалась мимо. Он не на шутку испугался, глядя, как выгибается дугой тело Жанны. Наконец истерика поутихла, и Жанна снова заговорила. Михаил попытался перенести беседу на другое время, чтобы она окончательно пришла в себя, но Жанна была непреклонна. Бледная теперь почти до синевы, с горящими глазами, она говорила дальше: