Сквозь полуприкрытые веки мужчина видел, как золотой узор на коже девушки с каждой порцией ушедшего яда разгорается всё сильнее. Он не ведал, откуда взялась эта магия, но был благодарен ей за помощь. Пульсация алой нити, которую он страшился отпустить, становилась ровнее.

После очередного глотка он опустился чуть ниже, уткнулся своим лбом в чужой, чтобы перевести дух, тут над ним прозвучал знакомый до боли голос:

- Кто бы мог подумать. Мой потомок практикует кровавые ритуалы драконов, а его жена адепт дикой магии! Будут ли сегодня ещё сюрпризы? А ну в сторону!

Кэлеан буквально оттащил Альвэйра, а сам склонился над девушкой, загородив эльфу обзор. Впрочем, мужчина уже ничего видеть и не мог. Беспамятство опутало его вместе с цепкими объятьями отравы, разлившейся по телу.

--------------

Альвэйр и Эльрис не случайно по-разному воспринимают свою связь. Магия эльфов и людей, хотя выполняет схожие функции, мало похожа друг на друга.

И люди, и эльфы получили своё волшебство, покоряя дикую магию. Покорённая магия становилась инструментом каждого отдельного народа. Например, хотя у обоих рас есть целительство – это две отдельные магии, а не просто разный подход к одному и тому же предмету. Хотя некоторые проявления волшебства разных народов и схожи из-за родственного происхождения.

P.S.Это второй вариант главы. Первый был написан мной уже давно, как и некоторые другие эпизоды из истории. Но, как водится, при приближении к моменту в повествовании захотелось его переделать.

Глава 26

Впервые за века сон принес Альвэйру лишь болезненный холод и обрывки смутных образов, а не привычный раздирающий душу кошмар.

Яд покидал его тело вместе с изнуряющей лихорадкой. Он уходил медленно, но неумолимо, пока не остался лишь озноб. Такой всепоглощающий, словно вместе с отравой кто-то выпил из эльфа остатки жизни.

Даже сквозь беспокойный сон мужчина чувствовал ореол жаркого тепла подле себя. Ему хотелось закутаться в него, забыть о стуже и обрести покой. Пальцы дрогнули в безотчётном жесте, коснулись мягкой ткани, под которой так отчётливо полыхала чужая кожа.

Отяжелевшие веки распахнулись, эльф замер, застигнутый врасплох реальностью. Над ним распростёрся полог супружеского ложа, что столько лет он делил со свой возлюбленной женой. Он узнал бы это резное отполированное дерево и лунный шёлк с едва уловимым узором листьев даже в другой жизни.

Альвэйр давно не спал в этих покоях, предпочитая аскетичную комнату-кабинет, которая как нельзя лучше подходила теперь мужчине.

Вот только Кэлеан, единственный, кого, помимо Альвэйра, впускала внутрь магическая защита замка, не сумел бы попасть в его спальню.

Эльф с трудом сел на постели и вгляделся в лицо девушки, что лежала подле него. На секунду ему привиделись светлые локоны и показалось, что вот-вот она откроет голубые глаза и улыбнётся ему.

Но то была не Олиэ. И не её он искал в беспамятстве.

Кончики пальцев, не защищённые более перчаткой, касались мягкой ткани простыни, в которую была закутана девушка. Кэлеан снял с неё окровавленное платье, как и верхнее одеяние Альвэйра. Теперь эльф и человеческая девушка казались почти обыкновенной парой, застигнутой в одной постели. Вот только пропитавшаяся потом простыня и горячее тело Эльрис, на котором всё ещё светились символы, не были чем-то нормальным.

Тот другой, что жил внутри него, спал. Мужчина чувствовал, что это был уже не сон, вызванный зельем, а усталое беспамятство после тяжёлой работы. Альвэйр не знал, что делал его спутник, пока он мучился от яда, но подозревал - не без его помощи сумел очнуться так быстро.

Сейчас воин чувствовал себя на удивление хорошо, несмотря на слабость, тошноту и дикий голод. Альвэйру приходилось есть втрое больше после каждого использования магии. И пусть волшбу творил не он, а сущность, живущая внутри, расплачиваться за это приходилось именно эльфу.

Мужская рука осторожно коснулась горячего лба девушки. А сам он мысленно потянулся к их связи, что теперь горела так ярко и сильно, что паутинкой её назвать было более нельзя.

Он почувствовал слабый отклик с той стороны – смутное узнавание, что ощущалось как прикосновение мягкого меха к голой коже. Эльф замер, очарованный моментом, будто лишнее движение могло свести на нет чувство этой близости.

Но Эльрис крепко держалась за их связь, даже если сама не сознавала это.

Она привязана к этому миру и жизни. Теперь гораздо прочнее, чем раньше.

***

Кэлеан объявился лишь к вечеру. Усталый и злой, словно тысяча драконов. К тому времени Альвэйр успел частично восстановить силы и следил за состоянием жены.

Жар всё не спадал, хотя эльф регулярно менял холодные компрессы и промакивал разгорячённое тело смоченным в воде полотенцем. В ящике стола Альвэйра хранилось много зелий, что могли бы облегчить страдания девушки, но лорд страшился сделать хуже.

Рецепты снадобий, что он использовал, передал ему бестелесный союзник. Они не были наследием народа эльфов и от каждого из них разило старой магией ящеров. Подобные зелья, соединившись с жреческой магией, которой укутал девушку перед уходом Кэлеан, и диким колдовством, могли привести к непредсказуемым последствиям.

Наготы свой супруги он старался не замечать, хотя не мог не отметить с горечью, что она гораздо сильнее взволновала его, чем он мог предположить.

На бледной коже загадочные символы сияли ярче, чем он их помнил. Более того Альвэйр мог поклясться, что они едва уловимо двигались по коже в такт тихому дыханию.

Слова жреца всё ещё звучали в ушах темноволосого эльфа.

Адепт дикой магии.

Пока он не хотел думать об этом, как и о том, что Кэлеан застал его за драконьим ритуалом.

В очередной раз обмыв водой бессознательную девушку, мужчина накрыл её лёгкой простынёй и покинул комнату.

Со стороны импровизированной кухни, которую эльф устроил сам для себя неподалёку от покоев, раздался пронзительный шум и тихие проклятья. Картина, открывшаяся лорду, была под стать – всегда безупречный отец его матери стоял посреди кухни в окружении разлетевшихся по полу кубков и блюд.

- Я не был у тебя в гостях почти двести лет, - эльф удручённо разглядывал посуду, которую случайно смахнул со стола. Бессмертные были воплощением грации и красоты, но в тесной кухне Альвэйра, уставленной всякой снедью, жрец ощущал себя драконом в хрустальном дворце. – И теперь склонен считать, что жители ущелья правы, называя тебя сумасшедшим отшельником. Как ты управляешься со всем сам?

Альвэйр ничего не ответил, лишь молча поднял опрокинутую посуду и убрал её на свои места. Затем привычным жестом наполнил большой жестяной чайник