решать, если вдруг забыл. Твой брат сейчас горит изнутри, и в условиях было ясно сказано...

— Сгоришь и ты — плюну на труп.

Пнув по пути кресло, Флиппер вернулся к экрану и принялся с ожесточением вбивать что-то в планшет.

— Что? — Китти перехватил непонимающий взгляд Флешки.

— Ты ее... «хочешь»?

— Да. Конечно. С ней у меня больше шансов остаться живым, пока за нами охотятся, и больше шансов стать богатым, когда мы ее продадим.

Джей не поверил ему, взволнованному, злому, но не стал заострять на этом внимание. С таким планом он был согласен, это главное.

Ему надоело это все. Изрядно. За последние часы на него свалилось слишком много новой информации, даже в рамках глубоко информационного мира. Кроме того, он чересчур много времени провел в реале. Он жил, конечно, как все нормальные люди, не зависал в киберпространстве сутками, но всегда имел возможность выйти, и теперь отсутствие этой возможности становилось болезненным. Часть мира, часть жизни отсекли от него и выбросили на помойку неизвестно до каких времен, и перед этим меркла — внезапно — даже перспектива скончаться от рук какого-то киборга.

Джей медленно поднялся, чтобы запустить заново терминал выхода. Размял руки и ноги, только чтобы снова усесться на пол, на этот раз подальше от шаткой этажерки. Все равно он тут ничем не поможет ни доктору, ни Китти, так хотя бы подождет в вязкой тишине и черноте клетки Флиппера, без новых образов, бьющих по усталому разуму. Джей теперь как никогда понимал, отчего люди-флешки все свободное время проводят во сне, с повязками на глазах и затычками в ушах.

Он вновь поплыл вниз и вглубь, к имитации своего первого погружения в киберпространство, с сожалением понимая, что недолго пробудет там один.

Но даже эти минуты одиночества и пустоты у него отобрали.

...Мечник. Лицо и фигура стерлись в россыпь плавно текущих точек, но Джей узнал его мгновенно — потоки цветного песка рисовали в черноте длинных китайских драконов. Мечник не любил пустоту. Чудовище, привыкшее визуализировать окружающее пространство щелчком невидимых пальцев, он и тут принялся выстраивать свой идеальный мир.

Это невозможно, решил Джей. Флиппер бы тебя заметил, скотина.

Дракон заскользил по невидимому периметру. «Я могу это сломать», — говорил он. Ты ведь хотел выйти — так выход близко.

Иди нахер, подумал Джей. Просто. Иди. Нахер.

Это вирус, точно. Биотехнологии, может, где больше «био», чем технологий. Клакер кормил и поил их четыре дня — мог добавить что-то для лучшей усвояемости того, что они вытащат из «Центра». Да и глюки были частыми гостями в индивидуальных пространствах носителей. Особенно — носителей такого старья, как десятилетние «сколы». Джей однажды долго слушал от соседа из сто сорок восьмой про поля, где синие единороги бродят по радужной траве и запинывают толпами пришельцев с Эта Эридана, потому что нехрен лезть в сказочный мир со своим анальным зондированием. Такие разборки начались в его персональной сетке как раз тогда, когда он услышал диагноз «рак мозга», головные «сайборы» отметили двадцатипятилетний юбилей, а сын пырнул его ножом, находясь под воздействием наркоты. Чистая случайность, объяснял тогда сосед. Сыпал фразочками из прохудившихся словарей, нелегально хапнутых в надежде впарить какому-нибудь любителю. Беда не приходит одна, говорил он, и все такое прочее... А у Джея тут к старым «сколам» и паршивому состоянию организма добавилась инфа «Центра» и память о том козле, что вышвырнул их из системы, — можно и поехать крышей немного. Но это его мозги и его мысли, и ими он еще способен управлять. Он разберется, он их подавит, он сможет... Особенно если выйдет, наконец, из этой чертовой клетки.

НЕТ.

Выпускать эту срань на волю никак нельзя.

И единорогов тоже выпускать нельзя.

Стоп.

«Единороги, — сказал дракон. — Я думал, они вымерли. Прямо как я».

«Их никогда не существовало, — ответил Джей. — Как и тебя».

«Печально».

Он исчез. Джей не успел отметить победу — Флиппер действовал слишком быстро. В его клетке начали проявляться аватары Флешки и Китти, а Джей все смотрел в пустоту и невольно думал — вдруг он что-то сломал, и теперь программа откажется проявлять себя в этом жестоком мире без единорогов.

— Джей?..

— Да. Здесь.

Нельзя говорить, что он сходит с ума. Программа это или он сам, а все равно — нельзя.

Китти появился рядом с Флешкой тем же двуединым призраком мужчины и девушки.

— Ну что, попробуем объединиться в сеть? — спросил он.

И тут же:

— Нет, бестолочи. Теперь вы будете слушать.

Сквозь аватар Китти, разметывая его руками, как дым, проступил другой знакомый образ. Он сбоил, он менялся... он был собранным, деловитым и очень злым. В строгом костюме, с четким серым профилем — длинный нос, острый подбородок, гладкие волосы, зачесанные от лба.

Клакер.

— Надо же, получилось, — раздался голос Флиппера.

Доктор — такой же, как и в реале, только без рокерской футболки, — рухнул в пустоту, как в кресло, и закинул ногу на ногу.

— Хорошо, что ты напомнил об условиях, милый Китти, — сказал он. — Вы просили реплику, и я собрал все, что мог собрать. А лично ты просил перекачать в тебя данные из мозга Клакера, и я перекачал. Все. Включая этот прекрасный конструкт. — Он повернулся к Флешке и Джею в наигранных поисках поддержки. — Правда же, получилось замечательно? Подсаженный в чужие мозги, он функционирует гораздо лучше, чем в симуляции. Точнее, вообще функционирует, что еще раз доказывает нам, какой удивительный это орган — живой человеческий мозг.

Это был самый долгий и самый прочувствованный монолог Флиппера за все время их знакомства. Улыбка снова расцвела на его лице — такая широкая и такая свирепая, будто он готов сожрать Китти целиком.

— Каково тебе, Китти, — закончил Флиппер, — становиться шизофреником?

— Мразь! — Лицо Клакера исказилось монголоидными чертами.

— Китти, — сказал Джей. — Он нам нужен.

— Прости, — добавила Флешка. — Но раз он здесь, то мы должны с ним поговорить.

Флиппер победно ухмыльнулся, откидываясь на спинку невидимого кресла. Джей еще увидел обиженное лицо — то ли девушка, то ли мужчина, то ли тот самый маленький мальчик — прежде чем Клакер знакомо сложил руки на груди и взглянул на них в упор.

— Мои обожаемые отщепенцы, — произнес он. — Вы все-таки выжили. — Тон его голоса слегка смягчился. — Иного я не