бы это? — усмехнулась Джоанна. — Сегодня по графику дежуришь ты. И про влажную уборку не забудь.

— А у тебя что, помимо обмороков и закатывания глаз другие планы на вечер появились? — сострил Артемий. — Прошу тебя по-дружески, помой за меня посуду, а то Ира опять разорётся и у меня будет болеть голова.

— Я не могу мыть посуду, у меня аутизм. — Джоанна уткнулась в книгу и сделала вид, что читает. — Как ты себе это представляешь? Кассандра вернётся уже через час. Придёт и увидит, что вы меня «научили» убираться. И все обязанности по дому рухнут на мои плечи; вы в школу будете ходить, а я сковородки драить. Продуманный у тебя план.

— Тогда я сдам тебя Ире, — проворчал Тёма. — Скажу ей, что ты жалкая притворщица, которая удобно устроилась и живёт за счёт других.

— Не скажешь, — улыбнулась Джоанна. — Ты друзей не предаёшь.

— Ты тоже. Губка на раковине, моющее средство в магазине. Денег на средство нет. Пока!

***

Тёма шёл по поребрику и старался не наступать на траву. Вдруг он столкнулся с Олей Субботой, которая семенила ему навстречу. Оба оторвали глаза от обуви и уставились друг на друга.

— Здравствуйте, барышня. Куда путь держим?

— На занятие, — ответила Оля, — у меня танцы по вторникам, мы с Сашей через полчаса на крыльце встречаемся.

— Привет ему.

— Передам, — улыбнулась Оля. — А ты куда? Опять на свидание с какой-нибудь в меру симпатичной и в меру ветреной девицей? Я скоро ревновать начну.

— С чего ты взяла, что я иду на свидание? — удивился Тёма.

— У тебя гитара за спиной висит, а ещё рубашка слишком хорошо отглажена. И улыбаешься ты так, как только влюблённые умеют. Такую улыбку сфабриковать невозможно.

Артемий вновь расплылся в широкой глупой улыбке.

— Ты права. — Он замялся, обведя глазами тротуар. — Позволь, я пройду?

Девушка виновато покачала головой и шаркнула туфлей по поребрику.

— Не думаю, что это возможно. Видишь ли, я сегодня канатоходец и иду по длинной скользкой верёвке, стараясь не сорваться вниз. На меня смотрят зрители, я не могу испортить представление из-за того, что уступлю тебе дорогу.

Тёма глубокомысленно кивнул.

— Понимаю, — сказал он, — но вот так незадача: по обе стороны поребрика находится раскалённая адская река, а я иду по хрупкому мосту, дабы перебраться на другой берег. — трагичная пауза. — Если я пропущу тебя вперёд, то сам кану в огненную геенну, и душа моя отделится от бренной плоти, и кости мои растворятся в пламени отчаяния, и лик твой, о светлая Хельга, будет последним образом пред моими уставшими очами.

— Какое горе! — театрально воскликнула Ольга. — Что же нам остаётся? Неужто мы не в силах преодолеть злосчастный путь без вреда для ближнего?

— Можем, — Тёма хитро прищурился, — только если ты разрешишь взять тебя за талию. Развернись немного.

— Так?

— Ага. Теперь шагай вперёд. Стоп-стоп, спокойно! Держим равновесие. Не хватайся за гриф, я же сейчас упаду. Теперь другую ногу. Отлично, и-и-и… Ура!

— Ура! — Оля захлопала в ладоши. — Мы живы!

— Победный поцелуй? — юноша шутливо подставил щёку.

— Обойдёшься. Беги, пока не опоздал к Марго.

Кравченко изумлённо посмотрел на Олю, желая спросить, как ей удалось безошибочно остановить выбор на Маргарите Иматровой. Но потом решил, что не такая уж это была и тайна. О его болезненной, жадной и безответной влюблённости слагали легенды уже второй год, и легенду эту ещё не слышала, пожалуй, только сама Рита.

— Хельга, ну зачем вы так холодны, так колки? — Тёма театрально прислонил ладонь ко лбу. Оленька расхохоталась. — В моём сознании лишь ваш образ, какая ещё Маргарита!

— Не начинай, — забавлялась Оля.

— Ладно, ладно, — улыбнулся Тёма. — Проводить тебя до студии? Мне в ту же сторону.

Оленька согласилась. Вместе они добрели до крыльца Дворца творчества. Там Саша Чипиров принял эстафету.

— Зайдёшь вечером в гости? — предложил Саша, пожал Тёме руку в качестве приветствия и заодно на прощание.

— Он занят сегодня, — Оленька рассмеялась и кивнула на площадку около Дворца творчества. Рита Иматрова качалась на качелях под липой. Тёма залился краской, когда Оля с Сашей помахали Рите рукой и позвали по имени.

— Он здесь! — хохоча, завизжала Оленька и шепнула Тёме: — Давай, иди уже признайся ей. Мы всей танцевальной студией за вас переживаем.

— Зачем ты позвала её! — Тёма попытался скрыться за корпусом гитары, но Рита его заметила. Саша с Олей, преисполненные чувства удовлетворения от выполненного долга, юркнули в холл Дворца, оставив Тёму на крыльце одного. Он глубоко вдохнул, спустился по лестнице и направился к Рите. Три раза он разворачивался и шёл обратно к воротам, четыре раза останавливался посреди дороги, но добрёл-таки до качелей в саду. Рита перестала раскачиваться и встала, чтобы поприветствовать юношу.

— Извини, что отвлёк, — сказал Тёма и опустил глаза.

— Ты хотел что-то спросить? — Рита любезно склонила голову. — Я домой собиралась, но минут пять можем поболтать.

— Домой?! — охнул Тёма. Рита печально кивнула и развела руками:

— Хочешь, прогуляемся, пока я здесь?

— Ага. Да. Ага. — Кравченко почесал затылок и выдал: — Можно и поболтать. Что ты думаешь о смысле жизни?

Рита не поняла вопрос и рассмеялась.

— Ты чего это? — хитровато спросила она, взяла его под руку и повела по липовой аллее. — Странные у тебя вопросы.

— Ладно, раз это для неё сложно, начнём с простого, — решил Тёма, забыв, что рассуждать с самим собой лучше про себя. — У тебя есть заветное желание, такое, что на всю жизнь, что родилось вместе с тобой и не умрёт даже после твоей смерти? Такое, чтобы замирать от благоговения при одной мысли о возможности его осуществления? Такое, чтоб…

— Ты имеешь в виду мечту? — улыбнулась Рита. — Мечта у меня есть. У всех есть.

Тёма нерешительно пожал плечами.

— Ну да, пусть будет мечта, — промямлил он. — Расскажи о своей мечте.

Девушка легко засмеялась и ответила:

— Это очень личный вопрос. Нельзя ли с чего попроще разговор начать?

— Понял, спасибо, я тогда пойду! — Тёма вырвал свою ладонь из Ритиной. Девушка остановилась, сбитая с толку.

— Ты чего? Тебе я расскажу. Я рада, что ты спросил.

— Правда?

— Тебе не хватает терпения, — улыбнулась Маргарита. — Я расскажу о своей мечте, если ты потом поделишься своей.

— У меня нет мечты, — соврал Артемий. Рита недоверчиво покачала головой.

— Знаешь, я бы хотела, чтобы жизнь была похожа на мюзикл, — продолжала она, — чтобы всё было легко, эстетично, чтобы в моменты радости или отчаяния можно было танцевать и петь о том, что на сердце. А при выполнении пируэтов чтобы не рвались джинсы. Я верю, что сама жизнь и может стать мечтой. А для