Он хорош! Очень хорош… На уровне Вики. Может, чуть-чуть его движениям не хватает плавности, но умение… Того уровня, которого мне не достичь никогда.

Я могу только бегать, метаться вокруг, не в силах причинить ему никакого вреда.

А он идёт, размеренно шагая, в сторону основного сражения.

Просто шагает, и мне его не задержать.

Нападаю снизу, со спины, с боков, сверху, отскакиваю и бросаю Слово. Но это его даже не замедляет. Все мои попытки безжалостно прерывает сталь тяжёлого палаша, оказывающаяся в нужном месте в точно выверенное мгновение.

Я не более чем муха, которая пытается остановить грузовик, молотя лапками по ветровому стеклу.

Точное сравнение.

Я ничто и никто на фоне подобного мастерства.

Кем ты был, капитан страшной легенды, сколько сотен боев ты провёл, прежде чем твой клинок стал настолько смертоносным?

В очередной раз разорвав дистанцию после неудачной серии атак, оглядываю поле боя. Костяков осталось меньше двух десятков, но и рейги понесли потери. Сражаются только четверо, двоих, темнокожего и парня с копьём, не видно.

Неужели мертвы?

Но оставшаяся четвёрка неплоха! Броня на них пробита, покорёжена, свисают обрывки кольчуги тут и там, на шлемах вмятины, но при этом у всех минимум треть энергозапаса.

Почему я обделён подобными чудесными доспехами! Прикрывай моё тело что-то вроде миланской брони, этот капитан-скелет давно бы лишился своей костяной головы.

Обидно. Немного.

Нельзя его пропустить вперёд, пока не перебиты костяки рядовых матросов.

Но и умирать тоже не хочется…

Рука капитана тянется к груди, и он поднимает горн.

Собирается дать новую команду?

Этого нельзя допустить!

На корабле ещё как минимум полсотни скелетов, если он их призовёт, то пропадёт даже призрачный шанс на победу!

Скольжение!

Слово чертит острым кончиком восьмёрки перед его грудью.

Чистота надёжно прикрывает варианты возможной контратаки.

Нет, я не пытаюсь его достать, даже не стараюсь задеть. Только не дать ему поднести горн к челюсти, не позволить подать новую команду. Отвлекать хоть как-то – это всё, на что я гожусь.

Легко отмахиваясь от моих атак, капитан всё же вынужден опустить горн, так как его беспокоит вакидзаси, готовый ринуться вперёд при малейшей оплошности.

У меня не получается задеть противника, но и его финты из-за некоторой излишней резкости движений, присущей всем костякам, читаются на мгновение раньше. К тому же я держусь на предельной дистанции и при малейшей угрозе тут же увеличиваю расстояние между нами, пользуясь преимуществом в скорости.

Пока капитан пиратского корабля пытался подать сигнал своим горном, он остановился, а когда сделал новый шаг в сторону основной схватки, то подчинённых ему скелетов на пирсе осталось уже всего десяток. Наш единственный шанс – это навалиться всем скопом, броней местных рейгов хотя бы ненадолго заблокировать его клинок, чтобы нанести один единственный точный удар.

Ему осталось всего пятнадцать шагов, когда я принимаю решение помочь Рыцарям справиться с обычными матросами.

Скольжение.

Бросок меча!

Рядовых скелетов осталось совсем мало, но и рейги уже на пределе. Взлетает вакидзаси, отрубая руку ближайшему костяку. Едва тот пошатывается, как ксифос Рыцаря с литерой «Тета» тут же, пользуясь моментом, разрубает его черепушку.

Уход от контратаки. Ловлю Слово, которое возвращается в ладонь, собрав свою жатву. Что-то тут не так. Эти рейги движутся пусть не очень умело, но слажено, гармонично, прикрывая друг друга, делая даже общие связки. Вот ксифос в руках Теты блокирует замах абордажной сабли, и этим тут же пользуется стоящий рядом рейг. Его прямая спата[6] мгновенно бьёт в глазницу скелета, оружие которого временно заблокировано.

Меня провели. Увидев чужого Рыцаря, местные разыграли сценку, делая вид, что терпеть друг друга не могут. Будь Прорыв полегче, я бы и не догадался, что это всего лишь игра. Но подобное взаимодействие достигается только месяцами совместных тренировок. Не обязательно именно в фехтовании, любые командные виды спорта дают похожее взаимопонимание.

Кажется, я догадываюсь, почему они пошли на подобное представление. Единообразие доспехов, одинаковые плащи, отличающиеся только литерами, плюс это отработанное понимание соседа. Скорее всего, ещё до того, как стать рейгами, эта греческая пятёрка уже была командой. Понятно, если они покажут при чужаке, что знают друг друга, то вычислить кто они в реальности, для опытного следователя не составит труда. Это одиночку найти трудно, а вот пятерых, связанных общим спортом и командой, проще простого.

Моя помощь тут не нужна. Справятся сами, как до этого перемолотили почти восемь десятков костяков. Теперь мне ясно, как они с весьма посредственным уровнем владения оружием вообще смогли продержаться и отразить навал костяного строя, пусть и при моей помощи.

Скольжение.

Отклоняюсь в сторону в последний момент, чтобы не напороться на палаш капитана. Пока я метался к основной свалке, тот опять пробует подать сигнал тем, кто остался на призрачном паруснике.

Серия обманных финтов.

Отвлечь всего на пару десятков секунд, и придёт помощь.

Что это? Почему он так дёрнулся? Этот удар при всем желании не мог его задеть. Слово не дотягивалось до его черепа почти на ладонь, пройдя в миллиметре от горна. Такой опытный боец не мог не видеть этого, так что же он так отшатнулся?

Новая серия атак разбивается о выверенные движения палаша. Разбивается, но, кажется, я понял! Он бережёт горн даже больше, чем себя.

Изао! Вспоминай легенду! Что такого в этом обычном на вид бронзовом инструменте?

Нет, память молчит. Точнее, какой-то отголосок есть, но нет понимания.

– Не лезть без подготовки! – кричу местным Рыцарям, что добили последнего из рядовых матросов.

Это предупреждение едва не стоило мне головы.

Не отвлекаться!

Кружу вокруг на самой дальней для Слова дистанции. Его палаш по длине не уступает моей шпаге, от этого даже подобное расстояние не дарует полную безопасность. И тем не менее, отступать ещё дальше нельзя, он тут же переключится на другую цель.

Надо показать парням, что этот противник совсем иного рода, чем те, с кем они имели дело ранее.

Слово, Чистота, покажите, на что способны!

Собрав все свои возможности, все умения, бросаюсь вперёд, проводя одну из самых эффектных связок. Шпага и вакидзаси пляшут на разной высоте, ноги скользят по бетону, расчерчивая идеальные круги.

На пять секунд я завладел полным вниманием капитана. И чуть не поплатился за это. Палаш, будто живой, как змея, извернулся и, скользнув в миллиметровую щель между шпагой и Чистотой, оставил глубокую царапину на моей скуле. Разумеется, эта рана тут же затянулась, такова природа Излома, но праны у меня осталось на самом донышке.

– Тета, Каппа,