litbaza книги онлайнБоевикиСокрушительный удар - Дик Фрэнсис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 53
Перейти на страницу:

— Ты плохо разбираешься в людях, — сказал я. — Когда меня бьют, я даю сдачи.

— Я же тебе говорил! — заметил Джимини Белл, обращаясь к Вику.

Вик посмотрел на него, как удав на кролика. Джимини совершенно не умеет обращаться с людьми — зато ему замечательно удается терять друзей.

По одну сторону от вожака стоял Ронни Норт, по другую — рыжий Файндейл. Похоже, мои смутные угрозы не произвели особого впечатления ни на того, ни на другого.

— Почему бы нам не заключить соглашение? — предложил я. — Вы оставите меня в покое, а я оставлю в покое вас.

Все шестеро одновременно усмехнулись.

Да что ты нам можешь сделать? — фыркнул Вик.

Я купил четырех лошадей для разных клиентов без вмешательства Вика и отправился домой. Криспин, трезвый и угрюмый, провел день, глядя на то, как рабочие загружают угли конюшни в грузовики. Во дворе по-прежнему воняло гарью, и в воздухе висели пыль и пепел, но бетонный фундамент местами был уже расчищен, и на месте пожарища проступали очертания будущей новой конюшни.

Криспин сидел в кабинете, пил шипучий лимонад и смотрел по телевизору детскую передачу. За два дня электрики успели по-быстрому заменить сгоревшую проводку и включить ток, а телефонисты восстановили мою связь с внешним миром. С помощью соседей я вычистил кабинет и кухню и одолжил у них же сухое постельное белье, так что я по-прежнему жил у себя дома, несмотря на то что часть крыши была затянута брезентом и внутри было сыро, как в ирландском болоте, — Тебе человек двадцать звонили, — сказал Криспин. — Целый день только и делаю, что на звонки отвечаю.

— А что они просили передать?

— Ты думаешь, я помню? Я всем говорил, чтобы перезвонили вечером.

— Ты ел что-нибудь?

— Тут тебе из деревни пирог яблочный прислали. Я его съел.

Я сел за стол и взялся за обычную бумажную работу.

— Ты мне лимонаду не принесешь? — окликнул я Криспина.

— Обойдешься.

Сам я за лимонадом не пошел, и через некоторое время Криспин, тяжко вздохнув, отправился на кухню и налил-таки мне лимонаду. Прозрачная шипучка с синтетическим вкусом по крайней мере отбила стоявший во рту привкус кирпичной пыли и пепла, хотя я снова, уже в который раз, пожалел, что никто не изобрел безалкогольного напитка со вкусом сухого белого вина. Почему-то все безалкогольные напитки непременно приторно-сладкие.

За этот вечер, помимо того, что я отвечал на отложенные звонки и обсуждал детали сделок, я позвонил в три места по личному делу.

Бывшему владельцу жеребенка от Транспортера, которого Вик купил за тридцать тысяч и сплавил Уилтону Янгу за семьдесят пять. Николю Бреветту. И самому Уилтону Янгу.

В результате на следующий день владелец жеребенка встретился с Николем в Глостере, а утром в пятницу я вместе с ними отправился в Йоркшир, на свидание с почтовым магнатом.

* * *

Свара между Уилтоном Янгом и его рыжим барышником, имевшая место быть на скачках в Донкастере в ту субботу, была слышна, наверно, на пол-Англии. Я, как и все прочие присутствующие, жадно внимал их перебранке, более чем удовлетворенный.

Уилтон Янг долго не хотел поверить, что его обвели вокруг пальца. Ну, еще бы! Кому же хочется оказаться в дураках? Он говорил, что я ошибаюсь. Что его барышник Файндейл никогда бы не стал сговариваться с Виком Винсентом и вздувать цену на жеребчика, чтобы потом поделить между собой вытянутые из него, Уилтона Янга, денежки.

Я во время этой беседы почти не раскрывал рта. Говорить я предоставил владельцу жеребчика. Негодование, которым он кипел в Ньюмаркете, постепенно переросло в горестные сожаления, и, узнав о возможности подложить Вику крупную свинью, он ухватился за это предложение, как голодный кот за кусок мяса.

Николь тоже был ошеломлен и разгневан за отца. До дороге в Йоркшир он сидел рядом со мной и периодически повторял, что «это невозможно!». Я был уверен, что изумление Николя вполне искренне, но про себя сомневался, что Константин тоже будет удивлен. Отец Николя был достаточно ловок и хитер, чтобы заставить Уилтона Янга снова и снова платить за привилегию обойти на торгах «этого Бреветта». Хотя, с другой стороны, я не знал, доставила ли бы ему удовольствие такая, тайная, победа. Константин был слишком горд для тайных триумфов.

Уилтон Янг и Файндейл стояли на газоне перед весовой и орали друг на друга, не обращая внимания на окружавшую их аудиторию в пять тысяч человек. Уилтон Янг наскакивал на барышника, точно фокстерьер, а Файндейл полыхал ярким пламенем, как его шевелюра. На краю газона неуверенно топтались двое распорядителей — видимо, боялись, что спорящих придется разнимать, — а проходящие мимо жокеи поглядывали в их сторону и ухмылялись от уха до уха.

— Бесстыжий ублюдок! — орал Уилтон Янг со смачным йоркширским выговором. — Я те прямо говорю, я не позволю, чтобы всякая тварь безнаказанно дурила мне мозги! Я те прямо говорю, больше ты для меня лошадей не покупаешь! И я вытрясу из тебя все деньги, что ты у меня награбил за эти два года, все до единого пенни!

— А вот хрен тебе! — орал в ответ Файндейл, усердно заколачивая гвозди в собственный гроб, как это свойственно всем горячим головам. — Ты купил этих лошадей за настоящую цену, а если тебе это не нравится, так можешь удавиться!

— Для тебя и твоего проклятого Вика Винсента «настоящая цена» — это каждый пенни, который вы можете вытянуть из доверчивых простаков! Ладно, я и сам оказался в дураках, но теперь с этим покончено, я те прямо говорю! — Уилтон Янг потрясал в воздухе пальцем, как бы выделяя каждое слово. — Я на тебя в суд подам, вот увидишь!

— Попробуй! Все равно ни хрена не получишь!

— Зато заляпаю тебя грязью так, что вовек не отмоешься, чтобы всякие лопухи не доверяли тебе свои деньги! Я тебе прямо говорю, сударь, — я позабочусь, чтобы вся Англия знала: поручать тебе покупать лошадей — все равно что выбрасывать деньги в сточную канаву!

— Я на тебя в суд подам за клевету! — взвыл Файндейл.

— Давай-давай!

— Я тебя на миллионы нагрею! — визжал Файндейл, буквально подпрыгивая на месте от ярости.

— Уже нагрел!

Ссора набирала обороты и постепенно перешла в обычную ругань. Когда началась скачка, непечатные оскорбления перекрывали голос комментатора. Я, как и многие другие, ржал так, что не мог удержать в руке бинокль, через который смотрел на лошадей, когда они были на дальнем конце скаковой дорожки. У Николя, стоявшего рядом со мной, по щекам струились слезы.

— О гос-споди! — простонал он, задыхаясь. — Джонас, что значит «толстожопая траханая сучья гиена»?

— Мошенник, я полагаю.

— 0-ох, не надо! У меня живот болит! — Николь согнулся пополам и действительно схватился за живот. — Это уже слишком!

Даже когда основное действие закончилось, мелкие отголоски его звучали весь день: Уилтон Янг и Файндейл оба, независимо друг от друга, во всеуслышание изливали свои горести и обиды. Уилтон Янг тыкал пальцем в воздух, словно намеревался пробить в нем дыру, а Файндейл оправдывался, как мог. Я старался держаться от них подальше, но в конце концов оба меня разыскали.

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?