– Наганы с глушителями закажем наверху, а с холодным оружием надо думать, судя по всему, после приезда инструктора подключим местного мастера.

– Если возьмем местного мастера, то придется заниматься и обеспечением сохранности секретов, чуть ли не эвакуировать его на восток. – Приходится думать о том, что через полгода Измаил окажется во власти румын.

– Там видно будет, особому отделу все равно придется брать под контроль всех, кого мы задействуем, – высказался командир роты.

Мое личное знакомство с ротой, не на словах, а на деле, произошло по итогам трехкилометрового забега, с полной выкладкой. И как итог, растянувшаяся на сотню метров цепочка.

Привыкшие показывать личные результаты бойцы совершенно не думали о том, что оценка подразделения делается не по первому, а по последнему бойцу.

В спецподразделения должны в первую очередь попадать выносливые и инициативные. Поэтому там идет жесточайший отбор по последнему, выполнившему какой-либо норматив или тест. Путем отсеивания огромного количества претендентов собираются группы физически сильных и, главное, выносливых и инициативных бойцов. Выгнать из восьми десятков пять для меня было бы слишком большой роскошью, мне нужны были не менее двух взводов диверсантов для обеспечения устойчивости КУГ, решения задач флотилии и моих планов лично.

Решил отбор делать по принципу – не подходишь, иди в другое подразделение, которое будет обеспечивать действия первичного. Для сильно умных и не прижившихся кандидатов всегда найдется место на Колыме, осваивать золотые прииски. Секретность обеспечится, кроме того, в Охотском море – моряки тоже нужны.

Как итог трое первых и десяток последних пошли в наряд чистить картошку и строить дополнительные рубежи прохождения полосы препятствий: тарзанку (горизонтальный брус на высоте 5 метров с канатами на торцах); имитацию альпийской стенки; проволочное заграждение; грязевой бассейн; канатную дорожку; шестиметровые дощатые стен, туннель и ход сообщения.

Почему, спрашивается, трех первых бегунов отправил вместе с последними бойцами. Да потому, что это не лидеры подразделения, а самовлюбленные эгоисты. Такие думают только о себе, забывая о том, что необходимо группе. Как пример – не бежать в одиночку, а уменьшить личную скорость, продолжая задавать хороший темп бега группе, и даже взять на ремень (на прицеп) самого слабого, чтобы общий норматив подразделения был выше. На следующий день в новом забеге на три километра рота бежала уже плотным пошереножным, с явным отставанием от общевойскового норматива. О помощи слабых сильным вновь не было и речи. Вновь первая шеренга и две последние попали в наряд. Объяснение простое: а где норматив и команда.

В новом забеге вперед поставил наметившихся лидеров четырех взводов, разделенных по географии – дунайцы, черноморцы, балтийцы и тихоокеанцы. Теперь объявил, что тех, кто после третьего повтора не выполнит норматив, переводим во взвод морской пехоты, который будут обеспечивать прикрытие функционирования спецподразделения – наряды, охрана и прочее. На второй неделе начались сорокакилометровые марш-броски с отсеиванием кандидатов.

Лично я, с самого начала, от такого действия над собой отказался, так как в первую очередь я не диверсант, а командир корабля и не могу себе позволить забросить корабельные дела в угоду перепрофилирования на боевого пловца. Мое участие в этих марафонах исполнялось в виде обязательной пятикилометровой пробежки и сопровождения на мотоцикле групп бегущих.

Во втором трюме шаланды устроили в дневное время спортзал, а в ночное время кубрик. Будущие морские диверсанты спали в подвесных гамаках, которые днем снимали, освобождая место для импровизированного класса и спортзала.

С появлением старшего лейтенанта Лускова, возглавившего черноморцев и прочих военкомов флотских групп, и инструкторов началась повседневная профессиональная подготовка диверсантов и водолазов, с попыткой использования тех знаний, которые я имею из своего времени.

Я стал командиром взвода дунайского подразделения на базе моего отделения пехотинцев и выбракованных из команды кандидатов. Старшина Нечипайло стал главным старшиной и моим заместителем во взводе дунайских боевых пловцов.

На фоне вновь прибывших военкомов капитан-лейтенант Прохоров явно стал проигрывать. В рукопашке, в применении оружия, в физической подготовке и пользовании ребризером (ИСА) – знания есть, но поверхностные. В первый же день моего знакомства с будущим командиром всех боевых пловцов РККФ СССР, зная, что в будущем наверняка столкнусь с фактом, когда специалисты узкой квалификации (водолаз) или командного звена (квалифицированный диверсант) постараются своим авторитетом отодвинуть меня в сторону и начать делать то, что, как они думают, необходимо, я попросил для себя права заместителя начальника проекта, так как боевые пловцы – это моя идея и только я знаю, к чему стремлюсь и как ее вести. Почему я так акцентирую внимание на этом вопросе? Да потому что специалист-водолаз в первую очередь начинает проводить свои знания, водолаз мало интересуется береговыми делами, а разведчику почти ничего не говорят слова об азотном отравлении. Тогда даже о кислородном отравлении не имели понятия.

Свою роль я вижу, как роль некоего организатора, соединяющего разные знания и реальности в некое целое, с целью – с наименьшими потерями прийти к новому. Беганье в одиночку по кустам и засадам явно не поможет изменить ход истории.

Поэтому сразу у командира роты капитан-лейтенанта Беззуба, заняв место его заместителя, оговорил себе право выгнать с проекта любого из спецподразделения, даже военкома. В докладной записке с анализом печатных изданий и нового, на 1941 год, прогноза, на период до марта включительно, попросил доставить выписку из приказа о своем назначении на совмещенную должность, назвав какую и почему я ее хочу занимать. Став своего рода научным куратором проекта морских диверсантов, с реальной властью, и официальным аналитиком разведотдела флота, я получал автоматическую защиту от произвола многих допущенных к власти, в том числе от командования флотилии, еще на шаг приблизившись к команде наркома Кузнецова.

Спустя неделю расписался в шифрограмме о назначении меня заместителем командира специальной разведывательной роты управления 1-го разведотряда Черноморского флота, командиром специального взвода разведки Дунайской флотилии. Я получил действительную власть в роте. Будущие события раскидают это подразделение по разным флотам, а я останусь во флотилии со своими двумя подразделениями (боевые пловцы и морпехи), которые в глазах командования флотилии все еще будут оставаться диверсантами, а не обычными матросами, объявленными морскими пехотинцами. Пройдет время, и мои слабо подготовленные боевые пловцы станут матерыми или не выживут, как и экипаж «Ударного». Власть пришлось применить спустя месяц. Один инструктор водолаз поехал на Камчатку; два старшины, решившие, что их умения рукопашного боя позволяют относиться свысока к корабельному военкому, и даже командир взвода балтийцев, ставший стремиться воспитывать тупых солдат, а не инициативных, особенно в одиночных действиях бойцов, не прошли отбор. Отбор проходили не только рядовые, но и военкомы.