– Не преувеличивай. Я не стал бы по этому поводу переживать, – улыбнулся доктор.

– А вот я, Томас, обеспокоена.

– Полли, ты вспомни, сколько она всего сделала, – убеждал ее муж. – Вспомни миссис Сноу, Джона Пендлтона и других. Теперь они совершенно другие люди, не такие, как раньше. Точно как и в случае с миссис Керю. И в каждом случае это заслуга Поллианны. Пусть Господь ее благословит!

– Я согласна, – кивнула миссис Чилтон, – но я не хочу, чтобы это осознала Поллианна! Понятно, что в какой-то мере она это понимает. Она знает, что научила этих людей своей игре в счастье и именно с тех пор они стали счастливее. Очень хорошо. Но она полагает, что ее игра – это лишь игра, к которой они присоединились. Сугубо между нами: я думаю, что Поллианна прочитала нам одну из самых действенных проповедей, которые я когда-либо слышала. Но только она сама этого не осознает… И, повторюсь, я не хочу, чтобы она это осознала, и точка. В связи с этим я хочу тебе сказать прямо сейчас, что решила все-таки снова ехать с тобой в Германию этой осенью. Сначала я думала, что не поеду. Не хотела оставлять Поллианну. Я и сейчас не намерена ее оставлять. Я хочу взять ее с собой.

– Взять ее с нами? Прекрасно! Почему бы и нет?

– Теперь мы просто вынуждены так поступить. Я даже охотно согласилась бы поселиться в Германии на несколько лет, как ты мечтал. Мне нужно на время вывезти Поллианну из Белдингсвилля. Я бы хотела, если только это возможно, чтобы она сохранила свою непосредственность и простодушие. По крайней мере, я сделаю для этого все, что от меня зависит. Скажи, Томас, хотим ли мы, чтобы «славная девочка» стала навязчивой резонеркой?

– Конечно же, не хотим! – рассмеялся врач. – Но, если уж возник такой вопрос, не думаю, что кто-то смог бы ее такой сделать… Впрочем, идея насчет Германии меня устраивает как нельзя лучше. Сама знаешь, я вообще не возвращался бы оттуда… если бы не Поллианна. Поэтому чем быстрее мы поедем, тем приятнее мне будет. Я действительно охотно поселился бы там на несколько лет и ради учебы и ради практики.

– В таком случае решено, – удовлетворенно вздохнула тетушка Полли.

Белдингсвилль был весь охвачен волнением. На каждом углу и в каждом дворе велись воодушевленные разговоры. Никогда еще, с того самого раза, как Поллианна Виттьер вернулась исцеленной из Санатория, в городке не было такого оживления. Поллианна снова оказалась в центре всеобщего внимания. Вновь обсуждалось ее скорое возвращение домой. Но сейчас речь шла о совершенно другой Поллианне и о совершенно другого рода возвращении.

Поллианне исполнилось двадцать. Шесть лет она прожила в Европе. Зимой в основном в Германии, а летом путешествовала по континенту и отдыхала вместе с доктором Чилтоном и своей тетей. Лишь раз в течение всего времени она посетила Белдингсвилль. Это было весьма мимолетное посещение, однодневное, в тот год, когда ей исполнилось шестнадцать. А сейчас она, по слухам, возвращалась домой насовсем. Вернее, они возвращались вместе с тетушкой Полли.

Доктора Чилтона с ними уже не было. Полгода назад городок был потрясен известием о его преждевременной смерти. Все тогда думали, что миссис Чилтон и Поллианна сразу вернутся в свой родной дом. Однако они не приехали. Напротив, пришло известие о том, что вдова Чилтон вместе с племянницей еще на какое-то время задержатся в Европе. По слухам, миссис Чилтон пыталась сменить обстановку, чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей и облегчить свой траур. Вслед за этими слухами стали поступать и другие – о финансовых проблемах миссис Чилтон. Дело в том, что значительная часть состояния Харрингтон была вложена в акции железной дороги, которые оказались не столь надежными, а впоследствии и вовсе обесценились. На наследство доктора Чилтона рассчитывать не приходилось. Он вообще не был состоятельным человеком, а в последнее время к тому же совершал немалые расходы. Поэтому Белдингсвилль был не слишком удивлен, когда через полгода после смерти доктора пришло известие, что миссис Чилтон с Поллианной все же возвращаются домой.

Снова в старинном доме Харрингтонов, длительное время простоявшем закрытым и молчаливым, были распахнуты окна и двери. Снова Нэнси – ныне миссис Дурджин, жена Тимоти Дурджина – вычищала комнаты, мыла полы, вытирала пыль, пока во всем доме не навела полный порядок, и дом засиял безупречной чистотой.

– Нет, я не получала никаких распоряжений, – сообщала Нэнси любопытствующим соседям и друзьям, что останавливались у ворот, а порой даже подходили к двери дома.

Конечно, у матушки Дурджин был ключ: она иногда приходила в дом, чтобы проветрить комнату и убедиться, что все стоит на своих местах. А миссис Чилтон действительно написала, что они с мисс Поллианной возвращаются в эту пятницу. И попросили проветрить комнаты и расчехлить мебель, а ключ положить под ковриком перед задней дверью.

– Надо же: под ковриком! Будто я сидела бы у себя дома в гостиной, как барыня, в то время как они, бедные, будут входить в пустой дом, уставшие и голодные. Будто у меня совсем уж и сердца нет. Им, бедным, и без того непросто: доктор-то помер, земля ему пухом! А они возвращаются совсем без денег. Вы ведь в курсе? Вот уж беда, так беда! Чтобы мисс Поллианна… я хочу сказать, чтобы миссис Чилтон, и вдруг попала в нужду! Я себе такого просто представить не могу…

Но ни с кем Нэнси не разговаривала так увлеченно, как с высоким и представительным молодым человеком с приятным открытым лицом и располагающей улыбкой. В четверг, в десять утра, он подъехал к двери на породистом скакуне. Надо также отметить, что ни с кем она не говорила так смущенно и сбивчиво. Всякий раз она запиналась, не зная как обратиться к молодому человеку.

– Господин Джим… мистер Бин… Я хочу сказать, мистер Пендлтон… э-э Джимми!

В ответ молодой человек расхохотался.

– Не волнуйся, Нэнси! Называй меня так, как тебе удобно… Я уже выяснил все, что мне нужно: миссис Чилтон и ее племянница действительно возвращаются завтра.

– Да, сэр, они возвращаются, – с реверансом отвечала Нэнси. – Какая досада! То есть я рада, что снова увижу их. Но обидно, что они возвращаются… вот так.

– Понимаю, – кивнул юноша, серьезным взглядом обводя ветшающий дом. Но, думаю, тут ничего не поделаешь. Очень хорошо, что ты взялась… за то, за что ты взялась. Это очень хорошее дело.

Он улыбнулся ей и, развернув коня, помчался легким галопом.

Нэнси, стоя на крыльце, задумчиво покачала головой.

– Меня это ничуть не удивляет, господин Джимми, – произнесла она вслух, провожая восторженным взглядом выразительную фигуру всадника на лихом коне. – Меня ничуть не удивляет, что вам не сидится на месте, когда ожидается возвращение мисс Поллианны. Я давно говорила, что придет время… вот оно и наступило, похоже… А вы еще и выросли таким высоким и красивым. Я очень надеюсь, что все сложится так, как должно сложиться. Уж как я надеюсь! Все должно сложиться, как в романах. Ведь это она в свое время нашла вас и привела в роскошный дом мистера Пендлтона. Кто бы теперь узнал в вас того маленького Джимми Бина! Никогда не видела, чтобы человек, повзрослев, настолько изменился.