***

Похороны, это всегда трагедия тех, кто остался, по тем, кто ушел за неведомую грань. Слушая слова пастора и глядя на сгорбленные фигуры в черных траурных одеяниях, я в какой-то момент вспомнила профессора Стентона.

Дракона, ради которого я отказалась от всего – от возведенного в абсолют человеческого понимания женского счастья, от семьи, от привычного образа жизни, от возможности обнять своих родителей. Мне не простили. Не простили этого выбора, не простили разрыва помолвки, не простили переезда в дом профессора.

Я очень тяжело перенесла это. Домашняя девочка, слишком зависимая от родных и их мнения… и столкнувшаяся с презрением и негодованием, едва выразила свое. Больнее всего нам делают те, кого мы любим - как же остро я тогда ощутила правдивость данного расхожего выражения.

И все же не было ни дня, чтобы я сожалела. Было тяжело и больно, но сожалений не было, я была полна энтузиазма, я считала, что поступаю правильно, я готова была принести свое «женское счастье» в жертву науке, я…

Я поняла, насколько сильно ошиблась лишь после похорон профессора Стентона.

Потому что его смерть, стала приговором и для меня.

Его молчание - раной, что кровоточила до сих пор.

Его благодарность – фактически предательством.

Мисс Анабель Ваерти, вас жестоко и цинично использовали. Вас, ваши знания, ваше стремление сделать что-то полезное, ваш юношеский энтузиазм…

На похороны миссис Томпсон не пришел никто из родственников… как и на похороны профессора Стентона. Бывшую сваху Вестенандана хоронил орден святого Мартина, на ее могилу водрузили похоронный венок с лилиями - тот самый.

Цветы от меня на могилу отнес мистер Уоллан - я не смогла.

Мне казалось я и встать не смогу, но едва похороны завершились и к нам подошла сестра Мариса, все же поднялась, не знаю из каких сил, но поднялась.

***

Путь из монастырского кладбища собственно в сам монастырь мы проделали молча. Сначала под порывами ледяного ветра, после спустившись в полуподвальную галерею, где тоже дуло, но уже не так сильно.

Об ордене святого Мартина я помнила не многое, но что-то смутно отозвалось в моей памяти, едва над входом в сам монастырь я увидела ангела, с любовью взирающего на младенца которого он держал на руках и готового в любой момент словно закрыть его крыльями от всех бед и тревог этого мира. От всех опасностей.

Почему-то вспомнилось, как я полулежу на площади у бортика водопада, а надо мной, раскинув черные крылья и защищая от всего мира, навис огромный дракон…

Это видение улетучилось, едва в памяти отыскались нужные сведения о данном монастыре. История не относилась к светлым и веселым, но несла в себе неизмеримое количество добра, и той заботы, на которую способны лишь матери, по отношению к своим детям.

Невесты господа - должны быть чисты, непорочны, нетронуты и невинны, это аксиома, которую всецело поддерживает, объявляет и хранит классическая церковь. Но при этом далеко не всегда религия становится щитом, что хранит тех, кто решил посвятить свою жизнь вере.

Однажды, во время боевых действий на горный женский монастырь наткнулись солдаты вражеской армии. Имя господа и статус монахинь не смутили тех, кто видел в несчастных лишь женщин. Монастырь подвергся нападению, разграблению и насилию. Выжили не все, а большая часть из выживших оказалась в положении, неприемлемом для монахинь.

Это был не единственный женский монастырь с подобной судьбой, но только у его настоятельницы хватило смелости не предать беременных матерей гонениям, а принять их, их детей, и в целом изменить концепцию данного монастыря, сделав его прибежищем для всех, кого коснулась незавидная участь насилия. Так был основан орден святого Мартина. Один из самых прогрессивных религиозных орденов нашего времени. Монастыри этого ордена больше не возводили в абсолют чистоту, непорочность и невинность – их главным приоритетом стала помощь. Они помогали бездомным детям, если не содержа их в стенах приюта, то хотя бы несколько раз в неделю раздавая горячую еду бесплатно, они принимали матерей, что носили незаконнорожденных под сердцем, они хранили тайны, они позволяли тем, кого практически растоптали, снова стать на ноги.

По правде говоря, за свою жизнь мне не приходилось слышать ничего плохого, о данном ордене. Учитывая благоговейные выражения на лицах миссис Макстон и мистера Уоллана - им тоже.

Едва мы вошли в двери, к сестре Марисе бросилось несколько детей, и я поразилась тому, с какой нежностью и заботой она отвечала, как невольно касалась ладонью каждого из малышей, с истинно материнской любовью.

Но дальнейшие расспросы пресекла другая появившаяся монахиня, и дети убежали за ней, бросая на нас любопытные взгляды.

Мы же последовали за сестрой Марисой вверх по винтовой лестнице, направляясь на самый высокий уровень монастыря. Здесь, среди адского на мой взгляд холода, и располагался кабинет матери-настоятельницы монастыря. Судя по обстановке - она не часто в нем бывала.

- Чай? - предложила, указывая нам на кресло и диван монахиня.

Мы отказались, несмотря на то, что теплое питье несомненно не помешало бы, но… Я боялась, что любой напиток для меня сейчас будет отдавать привкусом слез и крови.

Сестра Мариса села за стол, все так же держа спину неестественно прямой, положила руки поверх стола, сцепила пальцы и…

- Я боюсь, нас использовали, - сказала она, глядя на свои руки. - Всех нас.

Несколько секунд она молчала, худая, укутанная в черное фигура, в окружении серых стен на которых не было даже икон, лишь книги на каменных же стеллажах, рукописные книги, и я уже начала подозревать, что в них…

- В Вестернандане плохой климат, - глядя на свои судорожно сжатые пальцы, а не на нас, продолжила сестра Мариса, - человеческие дети много болеют в детстве, выживают не все… Когда леди Арнел обратилась с предложением, перевозить детей на материк, моя предшественница восприняла ее с радостью.

В этот момент мое сердце пропустило удар. Миссис Макстон и мистер Уоллан проявили куда большую выдержку, и продолжили слушать с прежним вниманием, я же… я едва дышала.

- Семейство Арнелов крайне влиятельное, - продолжила сестра Мариса, - ко всему прочему, леди Арнел дракон, причем дракон… скрывающий уровень своей силы… как и все Арнелы.

Монахиня взглянула на меня и грустно улыбнулась:

- Поверьте, если бы они позволили хоть кому-то исследовать себя, результаты были бы впечатляющие.

О, я верила! И еще как!

- Леди Арнел, - продолжила сестра Мариса, - как дракон обладает влиянием на металлы. Так были проложены пути, по которым мы выносили детей с территории Вестернандана в обход таможенных пунктов и прочей волокиты.

Едва ли я даже дышала в данный момент.

- Поначалу, - монахиня вздохнула, - как и всегда мы распределяли малышей по приютам ордена святого Мартина, там мы могли позаботиться об их здоровье, дать образование. Наши воспитанники - всегда становились нашей гордостью. Я не знаю никого, кто опускался бы до проституции, воровства, недобросовестной жизни. Имея образование девушки получали должности гувернанток, юноши клерков, секретарей, открывали собственные дела. Этим мы и жили очень долгие годы - на пожертвования от тех, кому дали путевку в жизнь. Но в какой-то момент леди Арнел внесла коррективы, и… дети перестали поступать туда, куда мы их направляли. От сестер ордена приходили письма о том, что указанное количество малышей не достигло их приютов.