Спустя минуту коридор с белыми сверкающими, словно ледяные, стенами вёл меня к хорошо знакомому кабинету.

Отец согласился меня принять сразу же, как вызвал его. Но мне показалось, согласился он крайне неохотно.

В тот момент, когда я вошёл в кабинет с невероятно высоким потолком, послышался хрустящий шелест, а потом с другой стороны, за спиной отца, тихо захлопнулась дверь.

В воздухе витал запах благовоний и лёгкий свежий аромат духов, словно стайку бабочек запустили в ледяную пещеру и хрупкие летуньи вьются, не находят места, где присесть, чтобы не отморозить хрупкие лапки.

Дракар Шэарран, правитель Аршарры, казалось, не заметил, как я вошёл. Голова его была повёрнута назад, взгляд был устремлён в сторону захлопнувшейся двери.

Но стоило мне сделать пару первых шагов, отец обернулся.

Как когда-то в детстве, мне показалось, что передо мной главное божество Шэ-Ара, идол из чёрного мрамора, грозный, пугающий бог войны.

Правитель Аршарры, гигант с горой стальных мускулов и проникающим в самую душу взглядом, восседал за обычным письменным столом, а создавалось ощущение, что отец сидит на ледяной глыбе. Такое ощущение производит Великий Выживший Шэ-Ара, когда находится в окружении белых вещей.

Он сделал приглашающий жест и я опустился в кресло напротив.

Если бы не знал, сколько лет отцу, счёл бы его если не ровесником, то всё же ненамного старше меня.

За то время, что мы не виделись, он ничуть не изменился, разве что взгляд стал более глубоким и отрешённым, словно правитель отгородил от посторонних какую-то беспокоящую его мысль. А это чушь. Мы, шэ-арцы, высшая раса, подчинившая ум и тело, у нас не может быть поводов для беспокойства.

- Приветствую, сын, - низким глухим голосом произнёс отец. - Ты сказал, что это срочно. Слушаю, говори.

Голос отца как всегда был твёрд, неспешная речь сквозила паузами между словами. Как создавался такой эффект - об этом я перестал гадать ещё в детстве. Но каждое слово Дракара Шэаррана было скалистой глыбой.

- Я не задержу вас, отец.

- Говори, - повторил он.

- Прошу командование дать моему подразделению разрешение на исследование сектора G-312, - сказал я.

Отец поджал губы, а взгляд его скользнул в сторону, словно он собирался обернуться. Но в последний момент передумал.

- Это как-то связано с той ши, которую обвиняют во взаимодействии с повстанческим движением?

Я сглотнул.

Неужели отец всё знает? Но… как? Спрашивать, я точно знаю, бессмысленно. И даже опасно. Но чем дольше я смотрел на отца, тем более убеждался, что в его глазах нет ни капли осуждения. Что-то в них было… но не осуждение, точно.

- Да, - ответил я после недолгого замешательства.

- Понятно, - протянул отец и замолчал.

Потом, словно забыл обо мне, развернул над столом пространственные графики и, таблицы, мерцающие пирамиды схем.

Невольно вглядевшись в данные, я понял, что он просматривает статистику работы рудников, колоний, шахт. Последнюю информацию из дистриктов. Из красных кварталов и космических станций.

- Будь осторожен, сын, - сказал, наконец, отец.

- Я контролирую себя, - ответил я излишне поспешно и отец поморщился. Но меня «понесло»: - Я не позволю своей собственности бегать от меня и болтаться в космосе. Ши должны знать своё место и скоро эта девчонка будет сидеть у моих ног!

Отец скривился, словно съел лимон.

- Причём здесь ши, - махнул он рукой, сворачивая графики. - Тебе неинтересно, откуда я знаю о ней?

Я пожал плечами.

- Ты правитель, - сказал я, словно этим было всё сказано.

Отец провёл языком по зубам, не размыкая губ, скрестил на широкой открытой груди огромные руки.

- Первое, о чём подумал бы я на твоём месте, что меня хотят подставить. Не помню, чтобы воспитывал в своих детях такую наивность.

Он помолчал, словно хотел лучше подобрать слова, а я в это время сгорал от стыда. Так стыдно мне не было с детства, когда полз с переломанными ногами по ледяному коридору на первых испытаниях и поскуливал, как щенок.

- Или ты думаешь, что её номер так просто оказался в федеральной базе, в красном списке?

Объяснять, что такое красный список, не было нужды. Информация в нём менялась со скоростью света. Те, кого причислили к повстанцам и объявили в розыск, долго в нём не задерживаются.

- Такая уж это планета, - пробормотал отец задумчиво.

- Что ты имеешь ввиду? - спросил я.

- Только то, что сказал. Когда вы были детьми я учил вас не усложнять. Но уроки, видимо, не были действенными, если спустя столько лет ты не слышишь меня.

В такие моменты нужно молчать. Худшее, что может прийти в голову - это оправдываться. Сейчас это бесполезно. Если отец взялся тебя обличать, единственный способ окончательно не запачкать честь воина - принять наставления с достоинством, не потерять лицо.

- А что ты думаешь об этой планете? - спросил отец, и, прежде, чем я успел ответить вдруг резко опустил кулак на стол. Тот жалобно поглотил удар. - Не врать! - добавил отец.

Я сглотнул и ответил предельно честно.

- Думаю, что я проиграл ей.

Отец смотрел на меня долгим взглядом, а потом тихо произнёс:

- Хорошо.

Он откинулся на кресло, не сводя с меня взгляда.

- Ши никогда не смирятся, - сказал я так же тихо. - Повстанцы для них - герои. А мы, - я горько усмехнулся, - навсегда останемся захватчиками. - Я думаю, мы совершили ошибку, скрыв от них правду.

- Ты был назначен хранителем Памяти, - напомнил отец. - Но, насколько я знаю, Память Шэ-Ара…

- Она утрачена, - перебил я отца, не выдержав. - По моей вине.

- Как же ты всё ещё молод, - протянул отец. - Память не так просто утратить. Она досталась ши. Не этого ли ты хочешь сейчас? Так чем ты недоволен?

- Они ничего не знают, - сказал я. - Она не активировала, наверное, даже не поняла, что это. Если бы они знали…

- Что? - спросил отец, устремив корпус вперёд. - Что изменилось бы? Они бы охотнее давали надеть на себя ошейники? Или строем шагали бы в шахты? Опускались на колени, признавали превосходство воинов Шэ-Ара? Что изменилось бы?

- Ты думаешь, они знают?

- Думаю, немногие. И они вряд ли спешат поделиться этим знанием.

- Но ведь мы всего лишь вернули своё, - вырвалось у меня растерянное. - Правда на нашей стороне!

Отец откинулся на спинку стула.

- Правда… - буркнул он, а затем нажал зелёный кружок на панели.