Проститутка Жанна Дюбарри, став «королевой левой руки», назначала своих людей на посты министров и требовала от короля драгоценностей. Она прекратила отдаваться каждому, кто платил, и держать свое мнение при себе. То есть полностью изменила прежние привычки.

Прибыв во Францию, дофина Мария-Антуанетта сначала вовсе не разговаривала с Дюбарри, а потом, под нажимом матери и австрийских дипломатов, отпускала сквозь зубы пару общих фраз. Думаете, Жанна ругалась с дофиной, как могла бы делать, сохрани она привычки уличной торговки? Нет, она не опускалась до ответного хамства. Возлюбленная монарха чувствовала всеобщую ненависть, но продолжала вести себя как хозяйка королевства.

Элизабет Виже-Лебрен. Портрет графини Дюбарри (1781)

Когда Жанна Дюбарри хотела назначить своего человека на пост министра иностранных дел, Людовик XV ей отказал. Что ответила Жанна?

– Завтра господин д’Эгильон придет поблагодарить вас за свое назначение.

И тот был министром вплоть до смерти короля.

Мария-Антуанетта участвовала в заговоре по смещению фаворитки. Как думаете, на что собирались переключить внимание монарха? На занятия спортом, итальянскую живопись или, упаси господи, экономический ад, в который он погрузил страну? Нет, на покладистую голландку с пышными формами. Возможно, вы ждали от аристократов некой иронической интонации, интеллектуальной причины? Я поискала и не обнаружила.

Придворные красавицы терпели поражение, осаждая Людовика. Аристократические кланы объединялись, пытаясь загнать венценосного бездельника на свою протеже. Он, по его собственным словам, «оказывал честь, полюбив один раз», и забывал их. Заполучить – это полдела, главное – удержать. Впрочем, это касается не только проституток.

Впоследствии Жанна влюбила в себя монашек монастыря, в который была сослана. Обещала, вернувшись ко двору, дать одной аббатство, другой – приорат. Совершенно очевидно, что без помощи философов эта дочь служанки уяснила: гордыня сильнее здравого смысла.

Как отличить сентиментализм?

Сентиментализм – направление в живописи второй половины – конца XVIII века. Совпадает и немного пересекается с эпохой Просвещения. Знаменитые представители: Грёз, Боровиковский.

Если стилистически вы мало различаете сентиментализм и рококо, с вами все в порядке. Они мало отличаются.

Слащавая девица, тоскующая об умершей птице; мечтательницы, написанные в конце XVIII века, когда рококо уже отжил; дети, заламывающие руки вокруг парализованного отца – это сентиментализм.

«Кто ты?», «Какой ты настоящий?» – ответ эпохи сентиментализма на этот вопрос звучит примерно так: «Когда ступаю ногой на травку в утренней росе и умиляюсь, сочувствуя всему живому».

Сентиментализм и героика несовместимы.

АНГЛИЯ XVIII ВЕК

Рейнольдс. Амур развязывает пояс Венеры

Это портрет Эммы Гамильтон в образе богини любви. Поза странная и, если вы попробуете в нее полулечь, неудобная. Зато выглядит оригинально! Яркий занавес привносит пафос и историзм, которые леди Гамильтон так любила.

В детстве будущая леди Гамильтон занималась проституцией, как и многие симпатичные нищенки. Ей повезло. Ее нанял аферист, продававший чудо-снадобье для омоложения. В приватном сеансе демонстрации крема он выпускал одетую в вуаль пятнадцатилетнюю девочку и заявлял, что ей, скажем, восемьдесят.

А та мотала себе на ус, что, ублажив эго, можно получить больше денег. Вскоре девушке повезло второй раз: её взяли на содержание.

Однако жить с профессиональными красавицами джентльменам дозволялось только до брака с ровней. Добрый любовник не выставил Эмму на улицу голой, а сбагрил ее старому дядюшке – послу Британии в Неаполе Уильяму Гамильтону. Кстати, этот дядюшка потом оставит состояние племяннику. Видимо, роман Эммы с Нельсоном оставлял его не таким равнодушным, как всем казалось.

Мы знаем, что госпожа Гамильтон была яркой, темпераментной, артистичной, обаятельной и жестокой. Например, она писала Нельсону, чтобы тот не смел вешать преступника без ее присутствия.

Роман с героем Нельсоном развивался с молчаливого согласия супруга, а вот отплытие с адмиралом в Англию закончилось прискорбно. Развестись он не мог. Поэтому, когда Нельсон погиб в Трафальгарской битве, у леди Гамильтон отобрали все, что было можно. Она спилась и умерла в долговой тюрьме.

Анжелика Кауфман. Автопортрет

В Англии художница, вундеркинд и музыкант-любитель стала членом лондонской королевской академии. Злые языки приписывали эту заслугу ее близкой дружбе с Рейнольдсом. Последний делал ей предложение, был отвергнут и вроде как скромным агнцем удалился. Как выяснилось позже, не совсем.

Рейнольдс, хорошо знавший вкусы и амбиции Анжелики, нанял актера, изобразившего беглого графа, в силу временных проблем с семьей отлученного от исполинского состояния. Девушка растаяла; они сыграли свадьбу они и только после этого Рейнольдс раскрыл обман. Анжелика восстанавливалась несколько лет. Но восстановилась. Значит, недаром досталось ей место в академии.

О денди

Первый денди, англичанин Джордж Браммелл, создал современный вариант классического мужского костюма. Он также носил элегантную стрижку, раздражая старших товарищей в париках.

Его друзья заливали вонь тела духами, а чистюля Браммелл два часа драил себя в элегантном тазу, затем принимая ванну из молока. Молоко после

этого продавали, и лондонцы знали об этом, поэтому иногда отказывали себе в удовольствии покупать сей продукт. И конечно, первый денди завязывал свой знаменитый белоснежный шейный платок как никто другой.

Анжелика Кауфман. Автопортрет

«Однажды герцог Бедфордский спросил его мнение о своем новом фраке. «Вы думаете, это называется фраком?» – удивился Браммелл. Герцог молча пошел домой переодеваться – ведь мнение Браммелла как арбитра элегантности считалось законом, и публично обижаться было не принято».

Барбе д’Оревильи пишет про «непередаваемые манеры, сделавшие Браммелла властителем своего времени». Странно. Почему же не было могущества у каждого актера? «Он был уверен в себе!» – бодро отвечают мне на лекциях адепты позитивного мышления. Но тогда куда же делась эта уверенность, когда набравший кредитов Браммелл бежал во Францию, где угодил в долговую тюрьму, а затем в сумасшедший дом, в котором в итоге он, пухлый и нищий, устраивал светские приемы для выдуманных гостей?