Кукла. Ожившая фарфоровая кукла, у которой нет и быть не может ни голоса, ни разума…

Ощущала я себя так же, как и выглядела. Почему-то хотелось плакать, но приходилось улыбаться, довершая совершенный кукольный образ.

У ворот дома ждала карета, в гостиной — Береан Вердиш, которому я, сама не ведая как, дала согласие сопровождать меня на бал. Мама была в восторге, я — в смятении. За неделю общения с Вердишем я, конечно, немного привыкла к нему… но не до такой же степени. Просто последние два дня прошли для меня как в тумане, вязком, неприятном и идеально подходящем для совершения разного рода глупостей. Не сказала бы, что сейчас туман отступил, я по-прежнему воспринимала мир отстраненно, словно наблюдая за ним сквозь слегка мутное стекло, но перспектива отправиться на бал с тиронцем из неважной превратилась в пугающую. Только вот менять что-либо было слишком поздно.

— Санни, — озабоченно позвала мама, наверняка отметившая мою неестественную улыбку, — тебя что-то беспокоит?

Кроме Береана Вердиша в нашей гостиной? Еще как. К примеру, чужой дневник, из которого я прочитала лишь одну страницу и тут же закрыла, посчитав, что не имею права копаться в воспоминаниях, предназначенных вовсе не мне, но мысли о котором так и не выходили из словно одурманенной головы. Или же Риннар Шариден, сыгравший не последнюю роль в том, что именно тиронец будет со мной на этом проклятом балу… Да, пожалуй, последнее беспокоило сильнее всего.

Два дня назад случилось то, чего я подспудно и ожидала: Риннар сбежал из лечебницы. Я пришла немного раньше обычного и обнаружила незаправленную постель и распахнутое настежь окно, в котором, словно флаги на корабле, полоскались на ветру занавески.

Правда, сбежал он недалеко… и ненадолго. Не успела я прийти в себя от возмущения, как за окном послышалось сосредоточенное сопение, а через пару минут на подоконник вскарабкался сам виновник моего негодования.

И выражение лица Шаридена было непередаваемым.

— Санни… Я все объясню! — выдохнул он, неловко сползая с подоконника на пол.

Я вовсе не сомневалась, что Шариден сможет все объяснить… Еще как сможет. Я и сама с ходу назвала бы несколько причин, по которым ему срочно понадобилось покинуть лечебницу. Но выслушивать оправдания я не собиралась — развернувшись, выбежала из палаты, так и не проронив ни единого слова.

Свиллы бы его побрали! Ну неужели так тяжело было выполнить мое условие?! Ведь теперь мне придется выполнить свое… И, в отличие от Шаридена, я не собиралась нарушать обещание.

В таком состоянии тиронец меня и подловил. И результатом стало еще одно обещание, от которого тоже нельзя отказаться…

Ритта, правда, назвала это не принципами, а элементарной дуростью и посоветовала немедленно простить одного и послать подальше другого, но что-то так и не дало мне внять гласу разума… Скорее всего, именно эта дурость, которой во мне внезапно обнаружилось с избытком.

— Санни? — напомнила о себе мама.

— Меня ничего не беспокоит, — как можно увереннее произнесла я. — Просто немного волнуюсь…

Я отошла от зеркала на пару шагов и снова окинула себя внимательным взглядом. Замерзшее пламя. Странная ассоциация… но весьма подходящая.

— Не стоит волноваться, — успокаивающе приобняла меня за плечи леди Амельда, как всегда ослепительно-прекрасная.

В отличие от меня она была пламенем живым, ярким и согревающим. Нежно-изумрудное платье безумно ей шло, оттеняя золото волос и зелень глаз. Казалось, что мама сияет… Это она была создана для того, чтобы блистать на балах, а не я…

— Нам пора. Милорд Вердиш уже заждался, — поторопила меня мама.

— Не думаю, что с милордом Вердишем что-либо случится, если он подождет еще пару минут, — само собой вырвалось у меня, за что я получила очень выразительный взгляд и полную упрека отповедь:

— Санни, милая, так нельзя! Умоляю, забудь о своих ужасных манерах! Ума не приложу, где ты их нахваталась. Веррас слишком тебя разбаловал.

— Папа не виноват! — вскинулась я. — Они сами… прилипли.

— Так будь добра — отлепи их!

— Да, мама, — покорно вздохнула я.

— И прошу, обещай, что подобных выпадов лорд Береан от тебя не услышит!

— Да, мама, — повторила я, потупившись и проглотив уточнение, что без острой на то необходимости мои ужасные манеры останутся при мне.

В конце концов, это всего лишь бал. И необязательно проводить все время с сопровождающим, как и танцевать с ним.

По лестнице я спускалась осторожно, приноравливаясь к длинным пышным юбкам. С последних ступенек сошла, опираясь на любезно поданную руку тиронца, одетого по последней моде. Темно-серый костюм сидел на нем идеально, гармонируя с идеальной же прической. Вердиш тоже мало походил на живого человека, скорее уж на ожившую картинку…

Кукла и картинка. Забавная из нас, должно быть, получилась пара.

— Леди Сандера, — учтиво поднеся мою ладонь к губам, произнес тиронец. — Вы очаровательны.

Я вымученно улыбнулась и бросила затравленный взгляд в сторону мамы, которая явно была довольна произведенным эффектом.

В карете я совершенно невежливо отвернулась к окошку и всю дорогу разглядывала ярко освещенные улицы, преображенные свежевыпавшим снегом. Он переливался в свете магических фонарей, мягкими хлопьями кружился в стылом воздухе и незамедлительно таял от соприкосновения с кожей, превращаясь в капли небесных слез.

Освэрский дворец сиял, словно ограненный драгоценный камень в лучах полуденного солнца. Кованые ворота были распахнуты настежь, и экипажи медленно продвигались по едва мерцающим дорожкам сквозь темный, таинственно подсвеченный золотистыми огоньками парк. В эти мгновения я позабыла обо всех своих неприятностях — происходящее слишком напоминало сон и хотелось насладиться им в полную силу, не теряя ни крупицы впечатлений.

Из кареты я выпорхнула раньше, чем Береан Вердиш успел подать мне руку, проигнорировала укоризненный мамин вздох и осторожно ступила на сверкающий мрамор крыльца. Словно лунная дорога, по которой хочется идти без остановок… Меня крепко взяли за локоть, возвращая с небес на землю; подняв взгляд, я обнаружила рядом тиронца и едва сдержала разочарованный вздох. Красивый он, взрослый, мужественный… Но с таким, пожалуй, далеко не уйдешь. И фантазиями не поделишься — попросту не поймет, и хорошо еще, если не высмеет.

Бальный зал утопал в огнях и цветах. Сам воздух сиял, словно в нем рассыпали волшебную пыльцу, и сияние это, казалось, оседало на волосах и коже, щекотало нос и вызывало счастливую улыбку. А еще будило странные желания… Например, заявить лорду Вердишу, что мне не нравится его компания. Через десять минут желание это стало таким настойчивым, что приходилось прикусывать язык, чтобы непрошеные слова с него не сорвались.

Народу было много. Щеголеватые кавалеры, нарядные дамы разной степени юности и прекрасности… От ярких цветов рябило в глазах, от благовоний кружилась голова. Ощущение волшебства, появившееся в первые минуты, исчезло безвозвратно, в отличие от желания избавиться от общества тиронца, который старался не отходить от меня ни на шаг. Причем моя ладонь слишком часто оказывалась в его. Непозволительно часто. И судя по исполненным зависти взглядам, которые я то и дело ловила на себе, такое положение дел должно было приводить меня в неописуемый восторг. Только отчего-то я не спешила млеть и терять последние крохи разума; наоборот, во мне крепло глухое раздражение, которое грозило вот-вот прорваться…