таймера с обратным отсчетом уже нет. Выходит, ресурс прошел все изменения. Осталось только понять, где его можно использовать…

Осмотрел остальной мох. Тот, что срезан на второй день, сейчас «средне просушенный». Позавчерашний и вчерашний еще только начали терять влагу. Отлично!

Собрал весь сухой мох в котомку. Всего получилось триста двадцать граммов. Потом посоветуюсь с Крошем, куда его можно пристроить. Аккуратно разложил на освобожденном месте самый влажный мох. Так, чтобы каждому комочку досталось солнечного света.

— Эй, юный сушитель дерьма! — позвал меня Весельчак. — Ты воду будешь набирать?! Нам еще топать и топать.

— Да, да! — опомнился я. — Уже иду!

Когда добрались до нового места, стало ясно, откуда брались те воющие звуки, напугавшие меня в первый день. В центре исполинской пещеры зияла пугающих размеров гигантская трещина. Словно черная рваная рана на сером теле мертвеца.

Находясь в этом месте, я чувствовал себя крохотной незначительной мошкой, которую в любой момент может унести ревущий из пропасти ветер.

— Что?! — видя мое состояние, крикнул, ухмыляясь, Весельчак. — Пробрало?! Портки не надо менять?! Обмочился небось, хе-хе…

Я промолчал. Отвечать этому опасному человеку себе дороже. Пусть на фоне открывшейся мне панорамы он и не выглядит сейчас таким уж грозным.

Я осторожно подобрался к краю разлома. Ревущая, словно взбесившееся чудовище, тьма, казалось, тянула к себе.

— Эй, малой! — услышал я голос Весельчака у меня над головой. — Отойди подальше. Не то засосет, и поминай как звали. Это место не зря зовется Пастью Демона. Тут народу сгинуло не сосчитать!

— А что там внизу? — спросил я, когда мы отошли к дальней стене пещеры.

— Кто ж его знает? — пожал плечами здоровяк. — Оттуда еще никто не возвращался. Ладно, хватит вопросов. Вон твой мох…

Я взглянул в указанную сторону и ахнул от удивления.

— Видел, сколько? — самодовольно спросил Весельчак. — Это я его нашел! Тебе тут на месяц работы точно будет…

— А то и больше… — грустно ответил я.

— Ты чего, малой? — в жестком голосе Весельчака послышались нотки участия. — Не рад?

— А чему радоваться?! — воскликнул я и сам испугался своей смелости.

Ну и пусть! Плевать! Наболело! Не убьет же он меня?! Наоборот — он беречь меня должен!

— Чему я должен радоваться?! — повторил я уже смелее, а у самого мороз по коже. — Я ведь для вас «овца»! Так ведь?! Отросла шерсть — остригли, снова отросла — снова остригли! Тебе самому-то не противно сторожить мальчишку, добывающего жалкие крохи, которого потом в конце дня бесцеремонно грабят?!

Весельчак слушал меня с каменным выражением лица. А после того как я закончил, произошло то, чего никак не ожидал. Он расхохотался. Громко и открыто, схватившись при этом обеими руками за живот. Вон, даже слезы на глазах выступили.

Я озадаченно открыл рот. Что происходит?

Отсмеявшись, он присел на камень и молча указал мне на соседний. Не сводя глаз с мужчины, опустился на указанный булыжник.

— Значит, теперь слушай ты меня, малец, — спокойно сказал он, вытирая глаза рукавом. — По поводу того, что у тебя забирают твое добро… Запомни раз и навсегда… Твоим оно является ровно до того момента, пока ты сам его не отдаешь. Как только ты отдал кому-то что-то свое — все… Оно уже чужое…

— Я сам ничего вам не отдаю! — возмутился я. — Вы меня грабите!

— Следи за мыслью, малец, — терпеливо сказал Весельчак. — Пока твое добро у тебя — оно твое по праву. Но как только ты его отдал…

— Повторяю! — начал закипать я. — Я никому ничего не отдавал!

— Тогда почему твое добро в карманах у других людей? — усмехнулся мужчина. — Я тебе отвечу. Ты его сам отдал. Верно? Покорно, молча. Как кто? Правильно. Как овца.

Я был похож на рыбу, выброшенную на берег. Рот открывался и закрывался в поиске новых аргументов.

— Но так ведь нельзя! — наконец воскликнул я. — По какому праву вы меня грабите?!

— Все просто, — ответил Весельчак. — По праву сильного.

— Погоди, погоди… Ты утверждаешь, что это правильно?!

— Правильно или нет — так устроен этот мир.

— Но что я мог сделать один против вас всех? — возмутился я.

— Как что? — удивился Весельчак. — Сражаться за свое.

— Но ведь я погибну!

— Конечно. А мертвым, как известно, весь этот хлам ни к чему. Значит ты сделал выбор. Отдал безропотно свое добро, но остался жив. Неплохой размен, не считаешь? И кто сказал, что закон о праве сильного только для других? Стань сильнее и верни свое или накажи обидчика!

Я сидел, потеряв дар речи. Со мной еще никто так не разговаривал. Самое удивительное во всем этом было то, что я понимал — Весельчак прав.

— А что касается того, нравится ли мне это или нет, то…

Договорить он не успел — в пещере появились новые действующие лица. Лютый и его кодла. Когда я увидел, кого за шкирку тащит улыбающийся Фроди, сердце упало в пятки.

— Крош… — выдохнул я.

— Лютый, они здесь! — подобострастно выкрикнул Щуп.

Вся процессия приблизилась к нам. На Кроша было больно смотреть. Правый глаз опух. Нос, кажется, сломан. Рот весь в крови… Наши взгляды встретились. Он лишь чуть заметно отрицательно качнул головой и потерял сознание… Я понял его без слов — похоже, мальчишка держался из последних сил, чтобы передать мне послание. Уголовники ничего не знают!

Я крепко стиснул зубы… На глазах выступили слезы…

— Что случилось с пацаном? — несмотря на спокойный тон, в голосе Весельчака чувствуется холод.

— Это последствия, — коротко рыкнул Лютый.

— Эти два говноеда хотели развести нас, как лохов, братишка, — хищно сощурив глаза, сказал Фроди.

— Этот, — он указал на Кроша, лежавшего на камнях. — Шарился по поселку. Искал сопровождение. Хотел в Орхус свалить.

— И? — спросил Весельчак. — Какие проблемы? Он же свободный.

— Это да, — кивнул Фроди. — Только отгадай, что он предлагал за работу? «Глину» травника и владение ножом. Ничего не напоминает? До хрена предлагал, кстати. Похоже, у нашей овечки есть секреты.

Взгляды бандитов скрестились на мне. Я сильно сжал кулаки, ногти больно впились в