– Засыплемся, не засыплемся… – скривился Гадюкин. – Для чего раньше времени паниковать? Там будет видно.

– Ты прямо как та дурная девка! – ухмыльнулся в темноте Серьга. – Тебя еще не щупали, а ты уже визжишь. Визжи, когда тебя пощупают. Золотое правило!

– Надо что-то делать! – в голосе Петли слышалось отчаяние. – Не ровен час!..

– И что же ты предлагаешь? – спросил Гадюкин, чувствуя, как его отвращение к Петле нарастает. А помимо отвращения еще и какие-то другие чувства: то ли злоба, то ли ненависть…

– Посовещаться надо! – сказал Петля. – Всем и немедленно. Выработать диспозицию.

– Слово-то какое – диспозиция! – насмешливо произнес Серьга. – Где ты только и раздобыл такое слово? Долго, наверно, тренировался, чтобы его выучить!

– Посовещаться надо! – упрямо повторил Петля. – Кто их знает, что смершевцы уже нарыли. А может, они уже напали на наш след? Откуда нам знать? Придут и возьмут нас тепленькими… А у нас даже оружия при себе нет!

Гадюкин хотел что-то возразить, но не возразил. Потому что он вдруг понял – в чем-то Петля прав. Конечно, Петля – трус и, как всякий трус, сгущает краски и опасается того, чего опасаться не следовало бы, но… Вот именно «но». Это короткое словечко может всех их и погубить. Потому что они и впрямь не знают, до чего уже успели докопаться те, из СМЕРШа… А вдруг они и впрямь уже обратили внимание и на того же Петлю, и на Серьгу, и на самого Гадюкина, и на всех прочих? Как знать? Ведь неизвестно даже, сколько их на самом деле, тех смершевцев? Днем диверсанты побывали на приисках и видели их. И слышали, что о них судачит народ. Говорят, будто их всего четверо. А вдруг народ ошибается? Вдруг четверо – это только те, которые на виду? А есть еще и замаскированные? А они-то, которые замаскированные, гораздо опаснее тех, которые на виду, потому что их просто так не увидишь. А значит, и не узнаешь, до чего они докопались и до чего додумались. Вот в этом-то и таится главная для диверсантов опасность. Незримый враг гораздо страшнее зримого. Так что хотя Петля и трус, но отчасти он прав. Да, надо посовещаться. Как там Петля выразился? Выработать общую диспозицию? Да, вот именно…

– Ступай, – велел Гадюкин Петле. – И созови всех остальных. Да не шуми и не суетись без надобности.

Петля какое-то время помедлил, неопределенно хмыкнул, затем поднялся и исчез в темноте.

– Все мы, конечно, здесь одним миром мазаны, – отозвался из темноты Серьга. – А наш славный парень Петля больше всех. Опасаюсь я таких… Мало того что он приставлен персонально к тебе, так он еще погубит и меня, и всех прочих. Чую – погубит! Так или иначе, а прикопает. Неужто ты сам этого не понимаешь?

– Понимаю… – односложно ответил Гадюкин.

– И что думаешь делать?

– Не знаю…

– О-хо-хо! – вздохнул Серьга.

Примерно через полчаса из темноты стали вырисовываться силуэты. Прибыли все – и Крот, и Хитрый, и Жених, и сам Петля.

– Что за срочность? – поинтересовался Крот. – Петля меня прямо за ноги стащил с постели…

– Надо поговорить, – коротко ответил Гадюкин.

– Надо так надо, – равнодушно согласился Крот. – Что, опять пойдем дышать степным воздухом?

– Нет, не пойдем, – сказал Гадюкин. – Поговорим здесь. Ночь сегодня безлунная, небо в облаках. Кто нас увидит?

– Здесь так здесь, – с прежним равнодушием произнес Крот. – А о чем разговор?

– О СМЕРШе, – сказал Гадюкин. – Который ведет следствие на приисках. Надо определиться, как нам быть дальше.

– Вот оно что! – протянул Крот. – Серьезный разговор!

– Да, – сказал Гадюкин. – Серьезный. Будем решать, как действовать. Ситуация для нас новая и неожиданная, так что… В общем, высказывайтесь каждый по очереди. А там решим…

– Резать их надо! – злобно произнес Жених. – Люди говорят – их всего четыре! Четыре – это мало. Всех зарежем! Скажу моим людям – и они зарежут. И записки напишут, как в прошлый раз!

– А если их не четверо, а намного больше? – возразил Серьга. – Тогда как? Что, твои люди перережут всех до единого?

– Почему больше? – не понял Жених.

– Ну, скажем, есть еще замаскированные, – пояснил Серьга.

– Этих зарежем, другие испугаются! – возразил, в свою очередь, Жених. – И люди тоже испугаются. Все испугаются!

– Крот, что скажешь ты? – спросил Гадюкин.

– Насчет резать – я не согласен, – ответил Крот. – Рискованное это дело. Пускай себе расследуют. Может, они ничего и не накопают. Ведь совсем еще зеленый тот СМЕРШ… Разве мы не видели? Отряд юных следопытов, а не следователи. Так что я не стал бы сеять панику раньше времени. А лучше вместо этого взять да отравить остальные бурты. Отрава-то у нас еще осталась?

– Осталась, – сказал Гадюкин.

– Ну, вот и отравить и на время затаиться. Понаблюдать за происходящим со стороны. А там будет видно.

– Резать, конечно, не надо, – отозвался Хитрый. – Неверное это дело – ножи. У нас ведь есть и другое оружие. Автоматы с гранатами… Взять да и стрельнуть по тем смершевцам посреди ночи, когда они соберутся разом и улягутся спать. Это будет вернее. Стрельбу слышно издалека. Значит, испугается вся округа. Разве не это нам нужно – чтобы все испугались?

– Петля? – коротко произнес Гадюкин.

– Затаиться нам всем нужно, – сказал Петля. – Схорониться… А лучше совсем уйти. Вернуться туда, за море… А что? Свое дело мы сделали: соль отравили, верблюдов тоже, да и людей… А кого и зарезали. Что нам еще тут делать? Надо уходить.

– Значит – уйти? – уточнил Гадюкин.

– Да, – подтвердил Петля. – Спросить по рации разрешения – и уйти.

– А если не разрешат? – спросил Серьга. – Тогда как? А ведь не разрешат…

– Почему же не разрешат? – нервно спросил Петля.

Серьга на это ничего не ответил, лишь протяжно вздохнул. А затем стал тихо насвистывать какой-то легкомысленный мотивчик. Вероятно, тем самым давая понять, что говорить на такую тему больше нечего, да если бы и было что говорить, то он, Серьга, не стал бы.

– Серьга, а ты-то сам что обо всем думаешь? – спросил Гадюкин.

– А ничего я не думаю, – ответил Серьга. – Я как все. Стрелять так стрелять, зарыться в норы – что ж, давайте зароемся, драпать за море – и тут я не против. Мне все едино.

– Что ж так-то? – спросил Крот.

– А вот так, – неопределенно ответил Серьга. – И не лезьте ко мне в душу. Там и без вас натоптано.

Все замолкли, невольно прислушиваясь к ночным степным звукам. Их было много, таких звуков, и непонятно было, откуда они происходят и кто или что их издает. Но