лорда Пейна, если бы сперва не заставили поплатиться за произошедшее с Амадеем. Я содрогаюсь от этих мыслей. Нет, я сделала правильный выбор для нас обоих.

Отец будет жить, и благодаря моей жертве он сможет продолжать делать мир лучше и светлее.

Я делаю глубокий вдох, ожидая, что что-нибудь произойдет. Ожидая какого-то знака, что наша сделка – это нечто большее, чем просто слова. Возможно, ожидая, что моя душа почувствует некую связь с магией.

Или хоть что-нибудь.

Но я не чувствую никакой разницы в ощущениях, все остается как прежде.

– Пойдем, – говорит хозяин моего нового временного пристанища, – я проведу тебе экскурсию по дому.

Оцепенев, я сбрасываю с себя меха и поднимаюсь на ноги. Пряча черный кристалл в юбку, я отстраняюсь от тепла костра, и меня мгновенно охватывает сильная дрожь.

– Тебе холодно.

– Нет, я в порядке, спасибо.

В его взгляде читается беспокойство, а я делаю вид, что меня ни капельки не волнует леденящий холод этого места.

Но несмотря на жуткую мерзлоту и кишащие повсюду тени, я ловлю себя на мысли, что мне не терпится увидеть остальную часть дома. Если я собираюсь провести здесь остаток своей жизни, то должна извлечь из этого максимум пользы. И, судя по размерам одной этой комнаты, здесь явно будет что посмотреть.

– Хм.

Не произнося больше ни слова, он проносится мимо меня. Тени следуют за ним, кружа вокруг его ног, когда он открывает дверь. Я быстро иду следом и мои глаза расширяются от удивления, когда мы выходим в большой холл.

Он выглядит потрясающе: все вокруг блестит, словно сделано из цельного куска черного мрамора. И все же, пока мы ходим по дворцу, я не могу не заметить, насколько он пуст.

Как будто здесь вообще никто не живет.

Я отрицательно качаю головой при этой мысли.

Да ну, это не может быть правдой. Это место слишком велико для одного человека. У него должны быть по крайней мере слуги, которые помогают ему, правда ведь?

Я бросаю на него беглый взгляд. Он возвышается надо мной, стараясь держаться на расстоянии, пока мы идем в тишине. Внезапно я ловлю себя на мысли, что он вызывает у меня гораздо больший интерес, нежели пустые залы.

Неужели здесь действительно больше никто не живет? Ни его жены, ни друзей, никого, кто мог бы составить ему компанию?

Я прикусываю губу, сгорая от любопытства, но мои манеры и воспитание не дают той куче вопросов, что скопилась у меня в голове, выплеснуться наружу.

Он позволил мне войти в его дом, поэтому я не хочу заставлять его сожалеть о том, что он согласился на нашу сделку. Я не знаю, сможет ли он забрать свои слова обратно теперь, когда уже все решено, но и рисковать ради того, чтобы проверить это, я явно не хочу. Не то еще отправит меня обратно наблюдать, как умирает мой отец, просто за то, что я задавала слишком много вопросов. Кроме того, судя по последним нескольким минутам, он, похоже, предпочитает тишину.

Так что пока я храню молчание.

Пока мы идем, наши шаги эхом разносятся по коридорам. Его быстрая походка заставляет меня удвоить темп. И все же я не могу удержаться и не заглянуть хоть одним глазком в комнаты, мимо которых мы проходим – и абсолютно все эти комнаты так же пустуют.

Этот дворец, должно быть, даже больше королевского замка в столице. И тем не менее совершенно пуст.

Здесь нет дворян, прогуливающихся по залам рука об руку и сплетничающих о чем-то, или слуг, снующих по разным дворцовым делам. Здесь не слышно ни смеха, ни музыки, ни чьих-либо голосов.

Ничего, только эхо наших собственных шагов.

Почему-то эта мертвая тишина нервирует меня сильнее, чем клубящаяся тьма, что повсюду следует за нами, обвиваясь вокруг колонн и расползаясь по стенам и всем поверхностям, куда бы мы ни пошли.

Наконец, тишина становится для меня невыносимой.

– Твой дом действительно невероятный, – говорю я, не в силах больше держать рот на замке, – но он выглядит дико… мертвым.

Я тут же съеживаюсь от своего выбора слов. Я имела в виду «тихо», поэтому мысленно ругаю себя за то, что сорвалось с языка.

Хозяин фыркает на это, но даже не смотрит в мою сторону, его глаза устремлены вперед, в холл.

В моей голове бушует поток мыслей. Пытаюсь придумать способ все исправить, а потом решаю, что, возможно, шутка как-то поднимет настроение и задаст тон разговора.

– Но, думаю, теперь, пока я здесь, я смогу вдохнуть в это место немного жизни, – говорю я, издавая слабый смешок.

– Мне нравится все как есть, я не хотел бы ничего менять.

– А, хорошо, конечно.

Мои щеки начинают гореть от смущения, когда я осознаю, что, наверное, теперь просто-напросто обидела его. Снова. Тихо вздохнув, я изо всех сил стараюсь избавиться от этого чувства. Это ведь не должно сыграть большой роли, учитывая, что я пробуду здесь всего несколько недель, а затем обменяю свою жизнь на жизнь отца.

В это время Торговец ведет меня вверх по широкой лестнице и далее вдоль по коридору.

Чем дольше мы идем, тем больше я задаюсь вопросом, не собирается ли он упрятать меня до завершения нашей сделки, заперев в какой-нибудь комнате. От этой мысли у меня внутри все сжимается.

Я украдкой бросаю на него еще один взгляд, отмечая напряженность его плеч и решительность его шага.

Он одет во все черное, под слоями ткани не проглядывается ни сантиметра его кожи, хотя фигура его, конечно, впечатляет своей внушительностью.

И его маска. Очевидно, когда-то это было черепом некоего несчастного существа, какого я никогда не видела, поэтому даже и не предполагаю, кому он может принадлежать.

Что он скрывает под этой маской?

Возможно, он и не человек вовсе, а чудовище. Но, даже если и так, это не имеет никакого значения. Единственное, что важно и имеет значение, – это то, что он известен как Торговец и что он выполняет свою часть сделки.

Насколько я понимаю, он состоит из теней, поэтому я не удивлюсь, если под маской у него вовсе нет лица.

От этой мысли я задумчиво сдвигаю брови: чем сильнее я пытаюсь подавить свое воображение, тем больше оно разыгрывается.

– Это будет твоя комната, – говорит Торговец, и его голос, проникая сквозь мои мысли, вдруг окатывает и пугает меня, отчего я чуть не врезаюсь прямо в него.

Вернувшись обратно в реальность, я понимаю, что была настолько поглощена своим воображением, что не