– Скорее, – прошептал Милкот. – Эти проклятые дворняги перебудят всю округу.

Мы направились к пруду. Милкот перерезал веревки, которыми труп был привязан к лошади. Наступил самый неприятный момент. Мы уложили Олдерли на землю. Горс держал фонарь, а мы с Милкотом разматывали холстину. На трупе была одна рубашка. Ворочать его в павильоне – достаточно тяжелая работа, но здесь, в темноте, в сопровождении собачьего лая и неотступного страха быть замеченными, она и вовсе представлялась почти невыполнимой. Казалось, мертвая плоть, ранее бывшая Эдвардом Олдерли, преисполнилась слепой злобы.

Милкот заметил, что опустить тело в пруд будет проще, если мы с ним возьмем труп за ноги, а Горс – за плечи.

– Стойте, – произнес я, вытирая мокрое от дождя лицо. – Нужно снять с него рубашку.

– Нет времени, – возразил Милкот.

Я впервые услышал в его голосе панические нотки.

– Ничего, успеем. – Я ощупывал труп в темноте, пытаясь найти нижний край рубашки. – Помогайте. Льняная рубашка стоит дорого. Другой одежды на нем нет. Если грабители раздели его донага, то и рубашку должны были прихватить.

– Я ее заберу, сэр, – вызвался Горс. – Есть у меня один знакомый, который ее возьмет и вопросов задавать не станет.

Меня удивил тон слуги – самоуверенный, почти нахальный, как будто парень уже решил, что рубашка достанется ему и никаких возражений слушать не намерен. Но Милкот не стал его одергивать. А впрочем, мой соучастник правильно сделал, что придержал язык: не хватало еще, чтобы в такой момент мы препирались друг с другом. К тому же у всех нас напряжены нервы, и вполне естественно, что в этих из ряда вон выходящих, пугающих обстоятельствах мы ведем себя не так, как обычно.

Сообща мы принялись стаскивать с Олдерли рубашку, дергая ее так, что разошелся шов. Наконец нам удалось ее снять. Втроем мы подняли труп, казавшийся еще тяжелее, чем раньше. Наши сапоги все глубже увязали в грязи. В мои просачивалась вода.

– Один, – стал считать я. – Два. Три.

Раскачав тело посильнее, мы забросили его в пруд. Раздался громкий плеск. Меня обдало брызгами. Я попятился и врезался в Горса. Тот пробормотал себе под нос ругательство.

– Скорее, – заторопился Милкот. – Уходим.

Обратный путь до Кларендон-хауса мы проделали намного быстрее. У ворот конюшни мы остановились. Милкот вполголоса сказал что-то Горсу, потом до меня донесся низкий голос слуги. Затем раздался звон монет.

Поверх крупа лошади Милкот прошептал:

– Горс войдет с конем через эти ворота. А нам с вами лучше зайти через главные. Пожалуй, сначала отыщем таверну и как следует обсушимся.

– Здесь я вас оставлю, – возразил я. – Предосторожности лишними не будут.

– Как пожелаете.

Мы молча ждали, когда Горс с лошадью скроется за воротами. Вот створка открылась, потом закрылась. Убедившись, что Горс благополучно добрался до конюшенного двора, Милкот облегченно вздохнул.

– Кстати, – прибавил он, подходя ко мне еще ближе. – Милорд желает видеть вас завтра.

– Зачем?

– Не знаю. Вы не могли бы нанести ему визит утром, около десяти? А потом мы с вами обсудим наше дело. Кроме всего прочего, нужно решить, как распорядиться одеждой Олдерли.

– Постараюсь, – ответил я.

– В этой истории еще много загадок, – заметил Милкот. – Как Олдерли попал в павильон? Отчего упал в колодец?

Довольно-таки резким тоном я пожелал Милкоту доброй ночи и один зашагал к Пикадилли. В столь поздний час по улицам бродить рискованно, особенно в одиночестве, и на секунду я пожалел о том, что отказался от приглашения Милкота. Постоянно оглядываясь, я добрался до Чаринг-Кросс, и когда таверну покинула компания клерков из юридических контор, пошел за ними. Сами о том не подозревая, они «проводили» меня до Стрэнда.

Напряжение сказывалось все сильнее. Промокший и уставший, я готов был рвать и метать. Видимо, и Кларендон, и Милкот возомнили, будто я побегу к ним по первому зову. Потом я задался вопросом, можно ли рассчитывать на молчание Горса. Мне казалось, что Милкот чересчур ему доверяет.

Доверие. Все сводится к доверию. Кому из участников этой истории могу доверять я?

Глава 21

Стоило мне проснуться в среду утром, как перед мысленным взором замелькали картины вчерашней ночи, а вместе с ними вернулись все мои сомнения и опасения. Я крикнул Маргарет, чтобы принесла мне горячей воды. Однако, судя по звукам, по лестнице стал взбираться Сэм, а для него это дело медленное и трудоемкое. Толкнув костылем дверь моей спальни, он вошел в комнату, расплескав при этом воду. Мой слуга поставил кувшин на умывальник и повернулся ко мне. Его опухшие глаза говорили сами за себя.

– Как думаете, хозяин, для чего ему женский плащ, а? – начал разговор Сэм. – Вот бы что разузнать не мешало.

– Кому – ему?

– Бреннану, кому же еще? – Сэм прямо-таки светился гордостью. – Я сделал все, как вы приказали: засел в пивной на Генриетта-стрит и оттуда следил за дверью напротив. Пришла женщина вот с таким узлом. – Сэм широко расставил руки. – Большой, тяжелый. Она постучала в дверь и оставила узел у сторожа.

– При чем же здесь Бреннан и госпожа Хэксби? – спросил я. – Или письмо, о котором я рассказывал?

– Не все сразу, господин, до этого я еще доберусь. Потом женщина отправилась прямиком на другую сторону, в пивную – видно, согреться захотела. Взяла она себе глинтвейна. Ну а я случайно с ней разговорился. – Сэм заговорщицки мне подмигнул. – Надо сказать, она оказалась весьма недурна собой, не красавица, но все же, хотя я, конечно, человек женатый и ни рукам, ни мыслям волю не даю, да вы и сами зна…

– Ближе к делу, – велел я.

– Так вот, болтаем мы с ней, и тут она обмолвилась, что работает в лавке у одной женщины на этой же улице, они там ношеным платьем торгуют. И вот она говорит: зачем, интересно, господину Бреннану женский плащ понадобился? Зашел в лавку днем и спросил, нет ли у них зимнего женского плаща – простого, без роскоши, но из добротной шерсти. Заплатил сразу, только край надо было подшить, вот почему плащ она доставила только вечером.

– Молодец, – похвалил я. – Еще что-нибудь узнал?

– Может, и узнал. Женщина из лавки сказала, что Бреннан велел завернуть свою покупку в холстину. Упомянул, что завтра отдаст плащ перевозчику, чтобы тот его за город доставил.

– Вот как? Но вряд ли Бреннан сообщил, куда именно, или назвал имя перевозчика.

– Вы правы, хозяин. – Сэм хитро, озорно покосился на меня – точь-в-точь лис. – Но вчера вечером, когда он вышел из