– Да, ваша светлость.

Лорд Кларендон бросил на меня сердитый взгляд:

– Я ожидаю от вас большего, чем «да, ваша светлость». Я хочу, чтобы вы приняли меры, и того же самого желает герцог. Даже не сомневайтесь, это мои враги плетут против меня козни. Подозреваю, что Кэтрин Ловетт использовали как орудие в заговоре против меня. – Хотя поблизости не было ни души, лорд Кларендон поманил меня к себе и шепнул мне на ухо: – Возможно, им помог кто-то из моих домочадцев. – Старик выдержал паузу, и на секунду вид у него стал не только болезненный, но и испуганный. – Я доверяю Джорджу Милкоту настолько, насколько вообще способен верить людям, однако он мог допустить ошибку или завести неподходящих друзей. Ведь Эдварда Олдерли в дом привел именно он, а иначе ничего этого не случилось бы.

– Вы помните, когда Милкот в первый раз пригласил Олдерли сюда?

Лорд Кларендон устремил на меня пристальный взгляд.

– Недавно. С тех пор и месяца не прошло. Насколько мне известно, они водили знакомство еще до того, как отец Олдерли опозорил семью.

Иными словами, примерно в то же время, когда лорду Кларендону пришлось отдать канцлерскую печать, а его враги всерьез задумались о том, чтобы предъявить ему обвинения в государственных преступлениях.

– Мягкосердечие погубит Джорджа, – заметил Кларендон, играя пером. – По секрету скажу вам то, о чем не рассказывал никому, кроме Милкота и моего зятя, герцога. – Уже в четвертый раз за утро Кларендон нашел повод напомнить мне, что его зять – сам герцог Йоркский, брат короля. – Как-то раз я застал Олдерли в моем кабинете. Он был там один. Заявил, будто случайно ошибся дверью, и извинился за вторжение.

– Что он делал в этом крыле, ваша светлость? Я думал, что здесь расположены только ваши личные покои.

– Джордж Милкот привел Олдерли сюда, чтобы показать ему мои картины. Я тогда отлучился, а значит, Милкот не боялся, что побеспокоит меня. Но потом Джорджа позвали по какому-то делу, и он ненадолго оставил Олдерли одного. Я неожиданно вернулся раньше времени. Олдерли сказал, что искал лестницу.

На первый взгляд, в этой истории не было ничего странного. Человеку, занимающему высокое положение в доме и пользующемуся доверием, не возбраняется показывать друзьям коллекции своего хозяина.

– Потом я задал несколько вопросов Джорджу, и слова Олдерли подтвердились, – продолжил старик. – Милкота позвали, когда возникли какие-то хозяйственные неурядицы, и он улаживал их дольше, чем рассчитывал.

– После визита Олдерли ничего не пропало?

– Интересный вопрос, – кивнул Кларендон. – Никак не могу найти шкатулку, которую держал в ящике стола. В длину дюймов восемь, не больше, в высоту – два, в ширину – четыре. Из твердой древесины, но покрыта серебром.

– Думаете, ее взял Олдерли?

– Возможно. Не знаю, долго ли он пробыл в кабинете. С другой стороны, мне эта шкатулка уже несколько месяцев на глаза не попадалась. Что, если кто-то другой взял ее еще раньше, а Олдерли и вправду заблудился? – Кларендон издал звук, одновременно напоминающий и кашель, и фырканье. Только через пару секунд я догадался, что это своеобразная разновидность смеха. – Даже может статься, что я сам ее потерял.

Я вспомнил серебряный ключ на кольце Олдерли.

– Шкатулка была заперта?

– Да, но ключ лежал в том же ящике. Вы обыскали квартиру Олдерли?

– Да, ваша светлость. Но ничего похожего я не видел. Что хранилось внутри?

Лорд Кларендон отвернулся и устремил взгляд на сад.

– Не важно. Просто отыщите виновных, господин Марвуд, и, если получится, верните мне эту шкатулку. Но не открывайте ее. Исполните мою просьбу, и я буду вам очень обязан. Да что там я – у вас в долгу будет сам герцог.

Глава 22

Оставив лорда Кларендона на террасе, я не стал искать Милкота. Я вышел на Пикадилли. У ворот стояли несколько человек, но все молчали. Мужчины в длинном коричневом камзоле среди них не оказалось, да и толстяка со старой кавалерийской шпагой я тоже не заметил.

Я сел в наемный экипаж и велел вознице отвезти меня к Холборну. У моста я расплатился с ним и остаток пути до Фэрроу-лейн проделал пешком.

Постепенно мой нос привык к исходившему от кожевни зловонию. В мастерской Беарвуд и его супруга разговаривали с потенциальными заказчицами, двумя пожилыми дамами. И хозяин, и хозяйка стояли спиной к улице. Подмастерье что-то усердно пилил в мастерской, располагавшейся в задней части здания. Мальчика нигде не было видно. Я проскользнул в коридор, ведущий к двери в квартиру Олдерли.

Я вставил ключ в замок и попытался повернуть его, но безуспешно.

Неужели кто-то поменял замок? Но тут мне в голову пришло объяснение попроще. Я повернул ключ в другую сторону, и на этот раз замок благополучно поддался.

Выходит, дверь уже была отперта. И сразу же вслед за первой догадкой меня посетила вторая: человек, который ее открыл, наверняка еще здесь.

Постаравшись как можно тише извлечь ключ из замочной скважины, я убрал его в карман. Жаль, что единственное мое оружие – это трость.

Я медленно поднял щеколду. Толкнул дверь. Петли были смазаны на совесть, и она бесшумно открылась внутрь.

Перешагнув через порог, я замер в выложенной плитами прихожей, откуда лестница вела наверх, в апартаменты Олдерли. Я прислушался. Сверху доносились медленные, тяжелые шаги: кто-то ходил по комнате туда-сюда. Создавалось впечатление, что неизвестный мужчина бродил из угла в угол, погруженный в глубокую задумчивость.

Как ни странно, этот человек не таился, не пытался скрыть свое присутствие. Никто, кроме разве что меня, не имел права здесь находиться.

С тростью в руке я медленно поднялся по ступенькам. Две из них скрипнули, но, слава богу, шум наверху заглушил мои шаги. Незваный гость, похоже, тащил по полу что-то тяжелое. Звуки доносились из самой большой комнаты, той, что в задней части дома. Именно там стоял письменный стол, над которым висел изуродованный портрет женщины, похожей на Кэт.

Поднявшись наверх, я застыл и обратился в слух. Все двери были приоткрыты. Одежда Олдерли валялась на полу. У меня пересохло в горле, и я начал жалеть о том, что опрометчиво пришел сюда один.

Я даже хотел бежать вниз, чтобы приказать Беарвуду и подмастерью сопровождать меня. Но тогда неизвестный узнает о моем присутствии. Кроме того, Беарвуд – изрядный тугодум, и к тому времени, как я вернусь сюда вместе с ним, незваного гостя и след простынет. Однако самым весомым аргументом для меня стал тот, которым мы, мужчины, оправдываем свои самые безрассудные и глупые поступки: я не