— Это Том лезет из кожи, чтобы заработать свои комиссионные.

— Я обещал тебе не принимать решения до сегодняшнего вечера. И сдержу свое слово. Верь мне.

— Я-то тебе верю, а вот ты?

— Я полностью доверяю тебе во всем.

— Тогда сделай передышку и не появляйся здесь до семи. Сделай это для меня.

— Согласен.

Когда он в семь вечера открыл дверь в фойе, его встретила Анджела с газетой под мышкой.

— Только посмотрите, какая толпа! Ее объявление все-таки сработало! Смотрите-ка.

Объявление занимало четверть газетной страницы. Контуры окружали пляшущие сердечки.

…Приди и покажи любимой, как много она значит для тебя…

Приходи с друзьями и родными, чтобы разделить с ними свою радость и счастье в День святого Валентина на нашем катке!

Не забудь захватить с собой свое полное любви сердце!

Громкоговоритель возвестил: «Получите свой шар и передайте его через нашего Купидона-посыльного той или тому, кого любите. Загляните и к Веронике в комнату персонала».

— Это диджей с нашей местной радиостанции. Фрэнси решила устроить настоящий праздник!

— А где она сама?

— Если увидите самое яркое пятно на празднике, считайте — вы ее нашли. — Тут Анджела слегка нахмурилась.

— В чем дело?

— Я уже уходила, когда позвонил Брент.

— И чего он хотел?

— Повидаться с Фрэнси. Он здесь, в Геттисберге. Я объяснила ему, что у нее сегодня нет ни минутки свободной. Но он сказал, что все равно заглянет на каток.

«Целеустремленный юноша, привыкший добиваться своего. Ну и пусть. Но он не должен вмешиваться. Не имеет права».

— Фрэнси знает?

— Нет. Не хочу портить ей настроение. Она ведь полностью выложилась ради этого праздника.

— Но вы, кажется, мечтали снова объединить их?

Анджела смерила его не совсем дружелюбным взглядом!

— Я хочу видеть мою дочь счастливой, ясно?

— Пойду-ка помогу ей.

А толпа все прибывала. Приходили парами, семьями и, похоже, веселились от души. Неужели он чего-то не понимал, и все потому, что никогда и не знал семьи, радости общения с людьми. Может ли каток объединить их по-настоящему? Вряд ли. Но поддержать атмосферу дружелюбия, объединить старых и молодых общим интересом, видимо вполне ему под силу.

Он увидел Джину и помахал ей рукой. И вдруг заметил яркое пятно в толпе — самое яркое. Красные обтягивающие леггинсы, красно-белые помпончики на коньках, блестящий шелк блузки обтягивал грудь и тонкую талию. И слишком короткая, на его взгляд, юбчонка. Красно-белая лента пересекала ее грудь. На ней красноречивая надпись — «Кули-дон». Длинные волосы распущены, именно так, как он любил. Лишь тоненькие косички по бокам удерживают локоны на месте.

Боже, до чего же она прекрасна! Он подъехал к ней.

— Сегодня здесь яблоку упасть негде. Ты великий организатор.

— Тебе нравится?

— Ты проделала титаническую работу, и я горжусь тем, что ты трудишься у меня.

— Ты еще не все видел! Зайди в бар и в комнату отдыха.

— Обязательно, — ответил он, нежно проведя пальцем по ее щеке и проникновенно заглядывая в сияющие шоколадные глаза.

В баре подавали выполненные в виде сердечек пирожные, кексы, украшенные сахарными сердечками, и — бесплатно — пунш. Ной помахал семейству Винса, обнял малютку Мэри и направился в комнату отдыха. Разноцветные воздушные шарики придавали комнате праздничный вид. Ной покачал головой.

— Как ей удалось проделать все это?

— Да мы все тут с раннего утра, — пояснила Вероника. — Работаем не разгибая спины. А пирожные она испекла на неделе и поставила их в морозилку. Украшала их Анджела, а мы помогали. Кексы приготовила тетя Фрэнси. Шары мы продаем по два доллара, а вся выручка пойдет на строительство детского крыла городской больницы.

Выходило, что все усилия Фрэнси оправданны. Люди не просто развлекались — они показывали, что им близки интересы города и далеко не безразличен этот каток. Кажется, Фрэнси добилась, что и он понял это.

— А теперь, леди, ваш танец и ваш выбор, — объявил в микрофон диджей.

Ной улыбнулся, когда возле него возникла Фрэнси.

— Давно мечтал покататься с самим Купидоном.

Он осторожно занял позицию возле нее — все-таки катание давалось ему не так просто.

— Когда ты решил уехать? — спросила она.

— После юбилея Пола и Анджелы.

Она грустно вздохнула.

— Понятно.

— Но я не продам каток Хэслоу и Честерфилду. Подожду, пока появится тот, кому интересен каток как таковой.

Она на миг замерла, затем порывисто обняла его.

— Спасибо! Это так много значит для меня и всех, кто собрался здесь!

— Но я ни в коей мере не хочу влиять на твое решение относительно спорта.

— Я уже приняла его.

Он хотел услышать самое главное для него, но так и не дождался. К ним ехал Брент.

— Не знала, что он здесь, — охнула Фрэнси.

— Не успел сказать тебе. Он позвонил как раз перед уходом Анджелы на каток.

— Снова пытаешься защитить меня?

— Это уже вошло в привычку.

— Замечательно. Продолжай в том же духе. А сейчас я ненадолго исчезну. — Она покатила навстречу Бренту. — Ты приехал за моим ответом?

— Естественно. Это нужно нам обоим, чтобы вовремя составить график тренировок.

Она оглянулась на Ноя, на родных, друзей и соседей, улыбающихся друг другу и упивающихся музыкой, весельем — счастливой атмосферой праздника. Счастье быть частичкой всего этого наполнило и ее сердце. Она решительно провела Брента в офис, оставив дверь открытой. Он вопросительно поднял брови, заметив этот демонстративный жест.

— Так что скажешь?

— Вот что, Брент: почему ты снова хочешь сменить партнершу?

Он раздраженно взмахнул рукой и сунул ее в карман.

— Потому что у нас с Бриджит разные уровни.

— Значит, тренировки до изнеможения ты предлагаешь мне, так? А что в это время будет делать Бриджит?

— Мне нет дела, чем она займется. Меня интересуешь ты.

Он теперь совершенно чужой ей человек — и это главное. Бренту плевать на Бриджит, точно так же как когда-то было плевать на нее, Фрэнси. Как же он не похож на Ноя!

— Я не вернусь в фигурное катание.

— Почему? Что сделать или сказать, чтобы ты передумала?