Эта пустая фразеология оказала катастрофическое воздействие. Все ринулись строить, лишь бы делать что-нибудь. В Дюссельдорфе три высокопоставленных нацистских чиновника создали по собственному проекту: один хотел построить большой зал заседаний, вмещающий двадцать тысяч человек; другой запланировал ратушу; третий – театр. Из этих трех проектов строительство ратуши казалось наиболее разумным, поскольку в какой-то мере все же было оправданно. Проблему разрешил Гитлер, приказав строить театр. В городском бюджете предстояло выискать десять миллионов марок. Нацисты упрекали социалистов Веймарской республики в безрассудных тратах денег на строительство бассейнов и офисов медицинского страхования, но какими же скромными оказались социал-демократы на фоне своих преемников!

Гитлер постоянно боялся, что не видит окружающее в достаточно больших масштабах. Пирамиды, наполеоновские и римские дороги были его навязчивой идеей. В Нюрнберге он строит дом конференций на несколько сотен тысяч человек. Он стирает с лица земли пол-Берлина, чтобы реконструировать город. Деньги никто не считает, а несчастному доктору Шахту приходилось ломать себе голову в поисках способов финансирования непродуктивных проектов. Исчерпав все силы на бесплодные протесты, он в конце концов подал в отставку. И все же доля ответственности лежит и на нем, ведь именно он в начале нового правления показал нацистам, как использовать кредиты. Несомненно, он желал остаться в разумных рамках, но Гитлер, видя, что «кредит можно создать» – согласно опрометчивому рецепту доктора Шахта, – так и не пожелал отказаться от намеченного курса.

Одним из самых невероятных проектов Гитлера является строительство гигантского моста в Гамбурге. Фюрер увидел фотографии моста Джорджа Вашингтона в Нью– Йорке и возмечтал о столь же величественном сооружении в Германии. Однажды, гуляя по набережной Эльбы в сопровождении большой группы нацистских сановников, он остановился и заявил: «Здесь следует построить мост!» Проект представили экспертам: из-за неблагоприятной почвы основания подвесного моста должны были уходить почти на тысячу футов в глубину. Более того, мост закупорил бы порт. Военные эксперты объявили, что, если мост рухнет, например под бомбежкой с воздуха, последствия будут катастрофическими. Стоимость строительства превысила бы один миллиард марок. Однако фюрер решил, и, конечно, он никогда не ошибается. Если бы не помешала война, это абсурдное сооружение уже начали бы строить. Никто не осмелился озвучить единственно правильное решение, продиктованное необходимостью: прорыть тоннель, который соединил бы оба берега Эльбы; и стоило бы дешевле, и никаких вышеупомянутых недостатков моста. Однако нацистам не нравились подземные сооружения, может быть, потому, что их не видно.

Любимой затеей режима был знаменитый четырехлетний план. Я всегда изумлялся, почему он назывался «планом». Правительственное регулирование торговли и промышленности привело к тотальному государственному контролю; Гитлер подхватил русскую идею пятилетнего плана, и все же различия значительны. Русские стремились создать крупное промышленное производство в стране, где такового практически не существовало. Четырехлетний план Гитлера, наоборот, не имел никакой цели, кроме демагогического эффекта. Все бессвязные мероприятия, сведенные под заголовком так называемого четырехлетнего плана, не являются плодом логической концепции и заранее составленного плана, точно так же, как автострады, народный автомобиль или пирамиды, против которых выступал доктор Шахт. Когда Гитлер объявил в Нюрнберге о четырехлетнем плане, немецкие промышленники сильно удивились. Фюрер ни с кем не проконсультировался, и никто не понял, что он имеет в виду.

Автострады, обмундирование, перевооружение, крупномасштабное строительство и роскошный образ жизни руководителей требовали огромных расходов. Из-за сокращения немецкого экспорта в стране было недостаточно иностранной валюты для обеспечения немецкого народа продовольствием, а промышленности – сырьем.

«Это не должно нас смущать, – говорил себе Гитлер. – Германия произведет все, в чем она нуждается. В стране есть ученые, инженеры и изобретатели. Германия использует собственные ресурсы. Это вопрос силы воли, интеллекта и энергии. Национал-социалистический строй преодолеет все трудности». И он поручил Герингу претворять четырехлетний план в жизнь.

Геринг ничего не понимает в экономических проблемах. Он первый признал это, но у него есть рецепты, которые он считает безотказными. Первый из них – приказывать. Геринг говорит: «Постройте завод, который производит сто тысяч тонн бензина в год!» И завод должен быть построен. Или вдруг он заявляет: «Производительность необходимо удвоить!» И он думает, что этого достаточно для достижения цели.

Его великая идея состояла в том, чтобы сделать Германию независимой от внешнего мира в добыче железной руды. В Германии всего лишь несколько железных рудников, и руда в них низкого качества. Почти всю руду, необходимую для производства металла, приходится импортировать из-за границы. Однажды немецкие эксперты заявили: «В Германии полно железной руды, но промышленники не хотят ее добывать». На самом деле эксперты сделали вид, что обнаружили значительные месторождения руды в Зальцгиттере в предгориях Гарца, в провинции Баден и других местах, названия которых я не могу вспомнить. На самом деле все эти месторождения были известны, и самым богатым считалось то, что в Зальцгиттере. Руда там довольно богата, но содержит большое количество кремния, а для рентабельной добычи железная руда должна быть магнитной, чем месторождение в Зальцгиттере похвастаться не может. Условия там далеко не такие, как в Лотарингии, где найдены и кремниевая и кальциевая руды, которые смешиваются в домнах.

Промышленники, конечно, давно знали о зальцгиттерской руде. Она принадлежала Пруссии, и Пруссия продавала ее в предыдущем году. Вдруг Геринг снова заинтересовался ею и потребовал сотворить чудеса. Проконсультировались с одним американским инженером, и тот объявил, что руда – отличная и следует строить большой завод. Представитель партии, некто Плейгер, начал атаковать промышленников, которые, по его словам, не желали ничего делать. Сейчас он – генеральный директор концерна «Рейхсверке Герман Геринг», ибо такое название дали новому предприятию.

Проконсультировавшись с партийцами, Геринг отдал приказ построить в Зальцгиттере самые крупные в мире сталелитейные заводы. Выполнение приказа было поручено тому самому инженеру. Его специальностью было строительство заводов, и порученное дело было ему выгодно. С немецкими металлургами не проконсультировались – несомненно, потому, что они слишком много знали. Сейчас, правда, их пригласили принять участие в проекте, и они решили вмешаться. Они сказали Герингу, что, по их мнению, руда никуда не годится, но тем не менее согласились на разработку месторождения; если инженер прав, то они построят домны и сталелитейный завод в Зальцгиттере. Это будет стоить около полумиллиарда марок. Самые крупные промышленники совместно составили меморандум, который собирались передать Герингу. Геринг знал о их намерении и в тот момент, когда меморандум уже собирались подписать, прислал телеграмму двум участвовавшим в проекте фирмам, где дал понять, что считает всякое противодействие (и соответственно подписание меморандума) попыткой намеренного срыва снабжения Германии железом, то есть актом измены. Естественно, в такой ситуации никто меморандум не подписал. В строительстве завода участвовали основные металлургические концерны Германии: Круппа, Клёкнера, «Объединенные сталелитейные заводы», «Маннесман» и др. Выхода у них не было. Геринг отдал приказ.