Сам себя Стас называл продюсером, но Анфиса плохопредставляла, что и кого он продюсирует. Первое время Анфиса ходила с нимвечерами. Но ей ужасно не нравились вульгарные малознакомые девицы, которые тутже висли на ее мужа, визжа и изображая неземную радость. Не нравилось ей, чтокаждый встречный-поперечный, даже незнакомый, вместо того чтобы простопоздороваться, тут же норовит полезть целоваться. Не нравился шум, слишкомгромкая музыка, пустые разговоры, жаргонные словечки. Ей жалко было времени,проведенного в душном, полутемном, прокуренном зале, где люди совершенно ничегоне делали – не ели, не танцевали, не разговаривали, а только сидели, ленивоперебрасываясь пустыми фразами, прикуривая одну за другой сигареты. Ей хотелосьдомой, где все такое удобное, свое, где так приятно почитать под старой лампойс зеленым абажуром, где тихо и папа за стенкой. Стас же такоевремяпрепровождение называл прозябанием.

Они не ссорились – Стас всегда был весел и приветлив. Отецпомалкивал, но Анфиса видела, что он не одобряет ее мужа.

Денег Стас в дом приносил мало – только расписывал, какие унего намечаются грандиозные проекты, нужно просто немного подождать. Она неслишком настаивала, привыкла жить скромно. Однако пару раз нашла на его рубашкепосторонние длинные волосы, и пахло от Стаса не чужими духами, а чужим телом,что, разумеется, гораздо серьезнее. И даже как-то в ресторане подвыпившаямалознакомая девица указала ей пассию Стаса. Она так и сказала – нынешняяпассия. Значит, была прошлая и будущая тоже будет.

Анфиса восприняла все довольно спокойно. Однако нужно былопоговорить.

Стас не подкачал. Он нисколько не смутился и не думал ничегоотрицать. Ты не понимаешь, говорил он, это такая жизнь. Не нужно придаватьэтому большого значения, лучше вообще про это не думать. К этому все относятсялегко, так что не стоит быть занудой.

К своему удивлению, Анфиса махнула рукой на инцидент. К томувремени она перестала бывать в компаниях, они осточертели ей до тошноты. Таккакая разница, чем там занимается ее муженек?

Приехала Лидка Федоскина, они столкнулись, как обычно, водворе, Анфиса познакомила ее с мужем. Он Лидкой заинтересовался, потому что тавывалила кучу интимных московских сплетен. Лидкина бабушка умерла, и онаоформляла бумаги на здешнюю квартиру. Лидка торчала в Питере дольше обычного, аСтас стал бывать дома еще реже. Анфиса не очень над этим задумывалась,поскольку папа стал прихварывать, и нужно было убедить его лечь на обследование.

Так продолжалось несколько месяцев, пока Анфису неостановила во дворе дворничиха тетя Люба и, пользуясь тем, что знала Анфису сдетства, не раскрыла ей глаза. Оказывается, Стас давно уже живет с ЛидкойФедоскиной, сказала тетя Люба, весь двор это знает, потому что они нескрываются и даже занавесок не задергивают по вечерам, так что сосед напротив,одинокий пенсионер, купил бинокль и смотрит бесплатное эротическое шоу, а потомпересказывает все бабкам на лавочке. А Лидка квартиру продавать передумала. Такчто, если Анфиса не прекратит это безобразие, жильцы будут жаловаться вдомоуправление.

Бинокль Анфису доконал, на душе было отвратительно и стыдноперед отцом. Стаса она выставила вон, дождавшись, когда отец ляжет в клинику.Скандала, правда, не было – очевидно, Стас имел виды на Лидку Федоскину, хотелпереехать в Москву. Но ничего у него не вышло, Лидка сдала квартиру армянину сбольшой семьей и отбыла в Белокаменную. Через некоторое время стало известно,что армянин квартиру выкупил, с тех пор Лидка больше не появлялась.

Не успела Анфиса опомниться после разрыва, как тяжелозаболел отец. Тогда вообще стало не до мыслей. А уж когда он умер, тосканавалилась с новой силой. Она нашла заветный номер и отправила сестре сообщениепро смерть отца. Ответа от Алисы она не получила. И тогда начались кошмары.

Кроме основного, постоянно возвращавшегося, про бесконечныйкоридор и одинаковые зеленые двери, часто повторялся еще один.

Она в своей собственной прихожей, напротив – две двери вкомнаты. Ее дверь открыта, в окно светит солнце, и легкий ветерок колышетшелковую золотистую занавеску. Она подходит к двери отцовской комнаты, замираяот страха, как делала это наяву во время болезни отца. Долго стоит, держась заручку, потом делает над собой усилие и толкает дверь. Дверь не поддается, онапугается еще больше, сообразив, что отец заперся изнутри и теперь она никогдадверь не откроет. Она налегает на ручку всем телом, стучит в дверь ногой, ивдруг отломившаяся ручка оказывается у нее в руках. В отчаянии она бросается надверь, как на амбразуру, и дверь неожиданно поддается.

Но там, за дверью, оказывается совсем другая комната. Нетзнакомого широкого окна с балконом, нет полированной стенки, купленной ещематерью, нет круглого стола, заваленного разными инструментами идеталями, – отец до болезни любил мастерить. Вместо просторной комнатыАнфиса видит крошечное помещение с маленьким окном и двумя бархатнымидиванчиками по сторонам. Под окном столик, на нем пустая бутылка от спиртного…

«Да это же купе в СВ!» – мысленно ахнула Надежда, но нестала перебивать Анфису.

На диванах разобраны постели, одна пустая – смятые простыни,бесформенный комок одеяла, на другой – безжизненное тело. Но не отец, нет, телопринадлежит женщине в красной ночной сорочке. Анфиса делает шаг вперед и видит,что сорочка красна от крови. Лица женщины она не успевает разглядеть, потомучто зажмуривает глаза от ужаса и делает шаг назад. Чтобы уткнуться спиной взапертую дверь…

Надежда молчала, пораженная тем, как верно девушка описаласмерть собственной сестры.

– Что же было потом? – наконец разлепила она губы.

Потом снова появился Стас и отвел ее к психиатру. Оттаблеток кошмары не то чтобы прекратились, стали более смазанными ирасплывчатыми.

Но прошлой ночью все повторилось опять, с ужасающейчеткостью. Обычный кошмар, только закончился не так, как всегда. Эти рукиубийцы на ее горле, а потом ужасная боль вот тут, возле сердца…

И чувство немыслимой, непоправимой потери.

Она поняла, что с сестрой случилось что-то ужасное.

– И, как оказалось, ты была права, – вздохнулаНадежда. – А как ты очутилась возле того дома, где был офис твоей сестры?

– Я не знала про офис…

Она так и не уснула до утра, а потом не находила себе места.На работу не пошла, она просто не могла представить, что нужно идти виздательство и сидеть там восемь часов перед компьютером, правя чужие тексты.Она беспрерывно звонила сестре на мобильник, чужой голос отвечал, что абонентвыключен. Тогда, едва не сойдя с ума от беспокойства, она решилась и набрала номерматери. Долго никто не брал трубку, наконец мать ответила очень раздраженно,что слушает.

– Мама, это твоя дочь, – дрожащим голосом началаАнфиса.

– У меня нет дочери! – крикнула мать. – Послетого, что ты наговорила Жоржу…