Прости за тот раз. Я не должен был такое говорить.

Официант принес ей столовые приборы, она тоже заказала пиво и вальяжно развалилась на стуле, словно показывая тем самым, что пришла требовать деньги.

– Так, а мой миллион?

– А можно в рассрочку?

– Смотри, как заговорил!

Ее острый взгляд казался одновременно устрашающим и милым, поэтому я не смог сдержать улыбку.

– Пока ешь курицу, подумай над моей просьбой.

Я протянул ей ножку, которую собирался взять себе. Принесли пиво, она в предвкушении облизнула губы, сделала несколько глотков и только потом откусила кусок курицы. Мне вдруг стало любопытно:

– Почему ты попросила миллион вон?

– Не знаю. Просто нужен был какой-нибудь предлог.

– Предлог?

Она посмотрела на меня и сказала:

– Так, что касается рассрочки. Я дам тебе номер счета – это фонд поддержки жертв скрытой съемки. Будешь переводить им по сто тысяч десять месяцев подряд. Хотя нет, раз уж так, в течение года.

– Года?

– Обещай! Понял?

– Эх. Хорошо. Ты даже тут себе верна.

Она ухмыльнулась. А я увидел большой синяк на руке, в которой она держала пиво.

– Это что?

Ее лицо вдруг стало серьезным, и она спрятала руку под стол.

– А? Что?

Ее странное поведение не ускользнуло от моего внимания, поэтому я посмотрел ей в глаза со всей строгостью, на которую был способен. Все-таки она никогда не умела врать.

– Я соврала. Мне тоже попало, я пыталась угомонить нападавших, – наконец произнесла она.

Ее тон был настолько спокойным, что я даже засомневался, все ли правильно расслышал.

– Один схватил меня за руку. Еще по голове ударили. К счастью, полиция быстро их остановила. Некоторых женщин избили гораздо сильнее. Всех этих проходимцев забрали в отделение, но сомневаюсь, что их накажут. Как всегда, все замнут! Злости не хватает.

Я сидел с открытым ртом и не мог ничего выдавить. Хотелось вскочить с места и поскорее прижать ее к себе, но сделать этого я не мог, поэтому схватил ее руку и стал осматривать. Как она и сказала, похоже, кто-то сильно сжал запястье и выкрутил.

– Тебе было страшно?

– Конечно, было. Они еще и ругались! «Сука», «мразь» и мое любимое: «мегаличка».

– …

– Оставаться там не хотелось, и я сразу ушла. Поэтому я здесь. Хотя и на тебя смотреть мне не особо-то хочется, – добавила она, опустив взгляд.

Меня сразу же охватили то ли гнев, то ли обида.

– Тогда зачем ты притворялась, будто все в порядке?!

– А как иначе? Мне приходится иметь дело с подобным.

Она произнесла это так, будто говорила о пустяке, и с наслаждением отпила пива. Впервые ее лицо показалось мне незнакомым. Я и сам этому удивился.

– Что ж, может, это уже и не мое дело, но тебе бы не помешало относиться к себе бережнее. Не хочу, чтобы ты получала синяки и раны.

– Да, ты все время так говоришь. Но сидеть и ничего не делать тоже больно. Раны все равно не заживают.

Она достала телефон, понажимала на экран и развернула его ко мне.

Я увидел заметку с кучей записей:

«8 января 2016 года: Каннам – принуждал к совместному походу в бар после мероприятия.

27 февраля 2016 года: Ильсан – принуждал к совместной выпивке после работы; комментировал лицо и тело.

11 марта 2016 года: Синчхон – принуждал к совместной выпивке после работы и походу в караоке; прикасался к плечам и волосам.

20 мая 2016 года: Хондэ – принуждал к совместной выпивке после работы; прикасался к рукам; вел разговоры о сексе.

… июля 2016…»

– Что это?

– Я просто попробовала все записать.

Она опустила голову и стала мять ладони. Я несколько секунд смотрел на нее, и только тогда пришло осознание. Неужели здесь перечислены действия того мерзавца-писателя?

– И что ты с этим будешь делать?

– В том и вопрос.

Увидев грустную улыбку на ее лице, я снова прочитал список. Прошло уже много времени, но она помнила все в подробностях. Похоже, настолько глубока была ее рана – она не могла забыть, как бы сама того ни желала.

– На самом деле именно об этом я говорила с бывшими коллегами, когда мы встретились в тот раз. И оказалось, что со всеми произошло подобное! Они очень болезненно все восприняли, одна из них даже начала плакать и сожалела, что не рассказала мне перед увольнением.

– Вот ведь сволочь! Похотливый рецидивист!

– Потом мы решили, что так нельзя, – мы не можем это просто так оставить. Нужно обо всем рассказать.

– И что, ты собираешься на него заявить? Сможешь пройти через все это?

– Если честно, пока не знаю.

– Ты ведь знаешь этого подонка и политику своего издательства. Да и реакцию людей нельзя предсказать. Они ведь не в курсе всей подноготной.

– Конечно, поэтому мне страшно.

– Тебе обязательно тоже участвовать? Раз уж коллеги все равно заявят…

Выражение моего лица было очень серьезным, но она лишь улыбнулась и ничего не ответила. Глядя на эту улыбку, я словно услышал в голове ее ответ. Значит, то, чего я больше всего боялся, пока она была моей девушкой, вот-вот произойдет. Вспомнилось, как она страдала, как плакала и вопрошала: «Вдруг это я странная?»

– А ведь раньше ты была обычной девушкой. Любила книги, кино и театр и совсем не интересовалась тем, что происходит в мире.

– Да. Я тоже думала, что всегда буду такой.

– Так что же случилось, в самом-то деле?

Она усмехнулась и пожала плечами:

– Ты до сих пор не понимаешь? Сразу вспомнилось одно выражение. Если ты чего-то не понимаешь без объяснений, не поймешь и после того, как объяснят.

Значит, это конец.

Но если для нее эти вещи так очевидны, то почему нам, мужчинам, так тяжело их понять? Кажется, в этом крылся корень всех проблем. Но, если честно, понять я никогда и не стремился. Мое мнение всегда было одинаковым.

– Я считал, что мужчинам гораздо сложнее. Мы делаем всю работу, для которой нужна физическая сила.

– Да-да. Сегодня просто заткнись.

Я послушно прикрыл рот ладонью. Она улыбнулась и глотнула пива.

– Ты сильно злилась на меня?

– Ну да, ты раздражал иногда. Пусть в этом не только твоя вина. Ты вырос в такой среде и адаптировался к ней, не задумываясь. Эта мысль спасала.

– Значит, ты правда встречалась со мной, потому что я был тебе симпатичен?

– Ну а с чего бы я стала встречаться с дураком вроде тебя?

– Понятно. Значит, я еще и дурак. – Мне хотелось резко ответить ей из-за своей уязвленной гордости, но я решил просто подыграть ее словам.

– Когда я с кем-нибудь встречаюсь, я всегда обращаю внимание, не попался ли мне очередной «типичный кореец», и в итоге именно это определяет, понравится мне человек или нет. Но с тобой получилось по-другому, видимо, потому, что ты нравился мне раньше… Смешная штука – чувства.

– Вот как…

– В любом случае ты правда мне нравился. Только я до сих пор не уверена, хорошим ли решением было начать встречаться с тобой снова.

– Для меня – хорошим.

Еще сегодня до обеда я думал совершенно иначе. Но в итоге с губ слетели именно такие слова. Правда ли я так считаю? Что же я за дурак, чего хорошего-то? Нет… на самом деле было много хороших моментов. Как минимум я понял, что одни только чувства не могут решить все проблемы в отношениях и что, может быть, я все же не всегда на сто процентов прав…

– В начале года я уезжаю за границу, – сказала она как бы между делом.

– Что? Куда?

– В Ирландию.

– Почему так внезапно?

– Там сейчас учится моя подруга. А еще там недавно легализовали аборты. Я хочу написать книгу о том, как люди к этому относятся и как это повлияет на женщин от двадцати до сорока. Не знаю, правда, получится ли.

Ее глаза засверкали.

– Ты говорила, что у тебя есть план. Вот, оказывается, какой.

Я вспомнил ее слова в тот день в кафе, когда она работала, а я читал. Это было совсем недавно, но теперь осталось в прошлом. А я не знал про ее планы и звал в путешествие. Уже в тот момент мы смотрели в совершенно противоположные стороны.

– Круто! Молодец.

– Я знаю, что будет тяжело. Все может пойти не так, как я планирую, и пособие я не получила, поэтому предположить, что будет дальше, сложно. Может, я помру одинокой старухой, как многие мне и пророчат.

Мое сердце кольнуло, но я подумал: «Хорошо, что она хотя бы шутит над моими словами». Я хмыкнул.

– Неужели тебя правда не пугает такой исход? Разве тебе не будет одиноко без мужа и детей?

– Ну, зато у меня буду я. Но наверняка, конечно, я не знаю.

«У меня буду я».