– Я понимаю, что это странный вопрос, но мне-то как жить? На меня постоянно давят дома, мол, пора жениться. Я спрашивал у друзей, почему они женились. И знаешь почему? «А что еще делать», – отвечали они. Иногда я вообще не понимаю, зачем живу.

– Тогда тебе следует хорошенько подумать о том, чего ты действительно хочешь. Не обращай внимания на то, чего хотят другие. Что хочешь именно ты?

– Но ведь это так сложно.

– Да. Это тяжело.

Я смотрел на ее серьезное лицо и жалел о нашем расставании. Она такая интересная, а я, пока был с ней, думал лишь о длине ее волос и о том, красится она или нет. Сейчас я это понимаю… но смогу ли мыслить в таком ключе в будущем?

– Если бы мы все еще встречались и я попросил бы тебя не ехать… ты бы все равно поехала, да?

– Конечно. Как ты когда-то уехал в Америку. Я тоже поеду.

– Значит, мне нужно официально объявить о нашем расставании?

– Ну, это уж как хочешь.

Мы смеялись, даже толком не понимая, смешно ли это.

Курица никак не заканчивалась, но на столе стояло уже четыре стакана из-под пива.

– Всё, пора домой, – сказала она.

Я кивнул, встал и оплатил счет.

Когда я вышел на улицу, она, как обычно, курила.

«Наверное, я в последний раз вижу, как она курит», – подумал я, сам не понимая, что творится у меня внутри.

– Слушай, я давно хотел спросить. Когда я улетал в США четыре года назад, ты не приезжала в аэропорт?

– Что? Нет.

– Так и думал. Сомневался, стоит ли спрашивать.

– Почему?

– Если честно, в тот день в аэропорту я видел очень похожую на тебя девушку. Я был не уверен, показалось ли мне… Точнее, думал, что мне показалось… Просто это была своего рода неразгаданная тайна. Ну, теперь я знаю.

Она засмеялась и сказала:

– Наверное, ты просто надеялся меня увидеть.

– Наверное.

– Но это была не я. Не знаю, кто это был, но ты увидел меня только потому, что сильно хотел, чтобы это была я.

Она докурила сигарету и растоптала окурок:

– Ну, пока.

– Пока. Удачно долететь до Ирландии! Пусть все будет хорошо! В драки не лезь и не давай себя в обиду, поняла?

– Не переживай. О себе лучше позаботься!

Она произнесла эти слова и скрылась во мраке ночи.

Вернувшись домой, я написал девушке, с которой ходил на свидание: «Вы хорошо добрались?»

«Да, все хорошо. Спасибо за ужин. Спокойной ночи», – прислала она в ответ.

Через несколько дней отец передал мне ее слова:

«Не думаю, что я достойна такого мужчины. Ему стоит поискать кого-то получше». Из-за того, что ему предстояло пройти повторное обследование, проверить давление и уровень холестерина, я услышал лишь один упрек: «Да что ж ты такого сделал!»

На этом все закончилось.

И так я снова остался один. Ни на Рождество, ни на Новый год не произошло ничего особенного. Затем настал январь.

Эпилог

Совместное обвинение, которое она выдвинула вместе с бывшими коллегами, вызвало резонанс – наверное, из-за громкого имени. Со стороны писателя звучали заявления о невиновности, угрозы судебного разбирательства и встречного иска за клевету, поднялся шум, а мнения, как обычно, разделились.

«Денег хотят получить», «Безответная любовь», «Клевета», «Аферистки». Каждый раз, когда я видел такие комментарии, у меня леденела спина, но иногда попадались и другие мнения:

«Я работаю в крупном книжном магазине. Этот автор давно славится таким поведением».

«Я ходила на встречу с этим автором, попросила его автограф, а он потом посылал мне сальные взгляды».

«Мне довелось встретиться с ним лично. Он считает себя красавчиком, который может соблазнить любую. Окстись, дед».

Вот извращенец. Думаешь, «Мазерати» купил и все дозволено?

Я жал «Нравится» на все подобные комментарии, чтобы их увидело как можно больше людей, но они всегда проигрывали тем, в которых говорилось о том, что «Нужно выслушать обе стороны, не осуждайте его, пока не будет объективных выводов».

Из-за поднявшегося шума программы с его участием и лекции прекратились. Выпуск книги, которую он писал, тоже отложился на неопределенный срок. Будет нелегко, если дело и правда дойдет до суда, и все же я был бы рад поздравить ее даже с нынешними достижениями. Но я молчал, вспоминая, что именно я отговаривал ее и убеждал в том, что она должна избегать огласки, ведь это слишком грязное дело.

Тем временем в групповом чате с моими друзьями появились сообщения:

«Видели ту статью? Это мой любимый автор!»

«Да зачем такому умному и богатому человеку клеиться к уродинам из издательства?»

Придурки. Да что они понимают. Разозлившись, я набрал: «Вы ничего не знаете. Лучше просто заткнитесь!» – но в последний момент мой большой палец замер. Я и так устал слышать от них то, что я Чистоплюй и Подстилка Мегалички. Ну, скажу я им эти слова, но что это даст? Они не из тех, кто станет прислушиваться. Только набросятся в очередной раз. К тому же, если погорячусь, они поймут, что она в этом тоже замешана, и тогда начнется…

В конце концов я закрыл чат и без какой-либо определенной цели открыл ее профиль в мессенджере: не выложила ли она новые фотографии, не изменила ли статус. Понимаю, что это некрасиво, но я ничего не мог с собой поделать.

Оказалось, статус изменился:

«До отъезда в Ирландию семь дней».

Значит, правда едет. Что ж, может, это и к лучшему, ведь в ближайшее время жизнь в Корее была бы для нее сплошной головной болью. «Разве это не тот самый день, когда родители возвращаются из путешествия?» – подумал я и машинально проверил календарь.

Это что, насмешка судьбы? Может быть, стоит немного подыграть? В другом случае я просто велел бы им сесть на шаттл и добираться на нем, но теперь во мне вдруг проснулась сыновья почтительность, и я решил: почему бы самому не забрать их на машине.

Через семь дней я приехал в аэропорт задолго до прибытия родителей. Вряд ли кто-то за мной наблюдал, но я все-таки озирался по сторонам, пока пробирался к залу отправлений и нарезал круги у табло, на котором высвечивалось время отправки рейсов.

Но разве из Инчхона можно улететь в Ирландию? Наконец я догадался поискать в интернете и выяснил, что таких рейсов нет. Выходит, из Инчхона она полетит в какую-то другую страну, пересядет на новый самолет, а значит, у меня нет ни малейшего шанса выяснить, во сколько и каким рейсом она отправляется. С другой стороны, зачем мне это?

По правде сказать, встреча с ней в аэропорту тоже была бы чревата проблемами. В ее глазах я наверняка выглядел бы как сталкер. И оправдание, что я пришел лишь потому, что сегодня родители возвращаются из-за границы, звучало бы как жалкий предлог.

Чтобы успокоить разбушевавшиеся чувства, я решил отправиться в кафе и скоротать время до приезда родителей за чтением книги, которую захватил с собой.

А с собой я захватил то самое, выпущенное под ее редакцией «Принуждение к красоте», которое она все пыталась заставить меня прочитать.

Не буду врать, что после нашей последней встречи во мне что-то изменилось. Просто я давно ничего не читал, вот и решил закончить хотя бы уже начатую книгу и поэтому по выходным иногда носил ее с собой. Не уверен, можно ли вообще назвать это нормальным чтением, – я читал урывками.

После большого перерыва книга шла нелегко, и я, и без того в растерянных чувствах, совсем разволновался: постоянно отвлекался то на телефон, то на проходивших мимо людей. Ведь это аэропорт – место, где я бывал нечасто. Больше всех в глаза бросались стюардессы в униформах, светловолосые иностранки, девушки, радующиеся предстоящему путешествию, короткостриженые девушки, высокие, девушки в ветровках, в пальто, в кепках… Бесчисленное множество девушек проходило мимо.

Но ее среди них не было.

Очевидный итог. Я его предвидел, но все же стало очень горько. Тоска по ней застала меня врасплох. Неужели из-за того, что я оказался там, где есть шанс встретиться с ней, пусть даже равный одной сотой или даже тысячной процента? Если говорить стихами: все женщины здесь были ею, в любой из них была она. Она растворялась в образах других женщин.

Аэропорт – очень странное место. Я прислушивался к объявлениям рейсов, которые звучали на фоне, старался отвлекаться, но никак не мог перестать думать о ней. В конце концов я закрыл лицо руками и, словно пытаясь спрятаться, зажмурил глаза.

Вспомнилось ее невинное, залитое слезами лицо, когда