– В том, что этот чернявый – барон Грагер, лейтенант Итилиенского полка, а до войны – мой резидент в Кханде; и я склонен полагать, что в этих самых Дроздиных выселках сидит не он один… Так вот, твоя задача – установить связь с Грагером, а дальше будем действовать по обстановке. Между собой мы отныне будем связываться только через тайник – если стоять на шестнадцатой снизу ступеньке винтовой лестницы в северном крыле, то на уровне левого локтя будет щель в стенной обшивке – как раз для записки: ни с верхней, ни с нижней площадки лестницы отследить закладку тайника невозможно – я проверил. Далее. По выходе от меня уйдешь в запой, денька эдак на три: я ведь приглашал тебя за тем, чтобы ты попробовал связать меня с Арагорном через палантир – а ты, понятное дело, узрел в нем Денетора… Только не переиграй – офицеры Белых кажутся мне весьма проницательными людьми.

…А буквально в тот же день в Поселке случилось первое преступление – поджог. Какой-то придурок запалил – нет, вы не поверите: не дом соперника, наставившего ему рога, не амбары кабатчика, отказавшегося налить чарку в долг, не сеновал соседа, который много о себе понимает… Запалили голубятню, которую держал угрюмый одинокий кузнец, переехавший сюда из Анфаласа и потому, видать, сохранивший некоторые городские привычки. Кузнец любил своих голубей до самозабвения, а потому посулил серебряную марку тому, кто наведет его на след поджигателя. Местная полиция в лице двоих констеблей (сержантов Белого отряда) в свой черед рыла носом землю: зная нравы анфаласцев, можно было не сомневаться – если вовремя не посадить виновного под замок, то расследовать придется уже не поджог голубятни, а предумышленное убийство…

Фарамир выслушал эту дурацкую историю, высоко заломив левую бровь – он был крайне удивлен. Уточним: в самом деле удивлен. Одно из двух: либо противник допустил первую крупную ошибку, либо он, напротив, видит весь замысел принца насквозь. В любом случае Игра уже началась; она началась раньше, чем он ожидал, и не так, как он ожидал, но пути назад уже не было.

Хмурые горы, перевал Хотонт.

12 мая 3019 года

– Вот он, ваш Итилиен. – Горец-тролль опустил к ногам тюк с поклажей и махнул рукою вперед, туда, где ниже по ущелью громоздились друг на дружку плотные клубы нежно-зеленого дыма – густое криволесье из низкорослого каменного дуба. – Нам теперь дальше ходу нет. Тропа тут, однако, набитая – не заплутаете. Где-то час погодя упретесь в ручей, так перекат будет чуток пониже. Смотрится страшновато, но перейти, однако, можно… Тут главное дело – не дрейфь и наступай прямиком в буруны, в них-то как раз самый затишок и есть. Сейчас перепакуемся – и вперед.

– Спасибо, Матун. – Халаддин крепко пожал широченную, как лопата, ладонь проводника. И сложением, и повадкою тролль походил на медведя: добродушный и флегматичный сладкоежка, способный в мгновение ока обратиться в смертоносный боевой механизм, страшный не столько даже своей чудовищной силою, сколько проворством и хитростью. Нос картофелиной, растрепанный веник рыжей бороды и выражение лица крестьянина, у которого ярмарочный фокусник только что извлек из-за уха золотую монету, – все это скрывало до поры до времени превосходного воина, умелого и беспощадного. Глядя на него, Халаддин всегда вспоминал слышанную где-то фразу: лучшие на свете бойцы получаются из людей сугубо мирных и семейных – когда такой вот мужик, воротясь однажды вечером с работы, находит на месте своего дома пепелище с обугленными костями.

Он еще раз окинул взором нависающие над ними заснеженные громады Хмурых гор – даже Цэрлэгу никогда в жизни не провести их отряд по всем этим ледяным циркам, вертикальным стенкам с обомшелой «сыпухой» и необозримым стланикам из рододендрона.

– Вернешься на базу – не сочти за труд напомнить Ивару, чтобы в июле встречали нас на этом же месте.

– Не боись, паря: командир никогда ничего не забывает. Раз уговорено – весь конец июля будем тут как штык.

– Верно. Ну а не будет нас первого августа – выпейте на помин души.

Цэрлэга Матун на прощание хлопнул по плечу так, что тот едва устоял на ногах – «Бывай здоров, разведка!». С орокуэном они за эти дни скорешились не разлей вода. Тангорну же он, понятное дело, даже не кивнул: его б воля – так он бы этого гондорского хмыря… Ладно, командованию видней. Он партизанил в бригаде Ивара-Барабанщика с самого начала оккупации и хорошо знал, что возврата разведгруппы положено ждать на точке рандеву максимум три дня, а тут – неделя! Задание особой важности, понял? Так что и гондорский хмырь, надо думать, тут не просто для мебели…

«Да, – думал тем временем Халаддин, наблюдая за мерным – в такт шагам – покачиванием тюка на спине идущего впереди него барона, – теперь все зависит от Тангорна: сумеет ли тот в Итилиене прикрыть нас от своих – как мы в эти дни прикрывали его. Что он личный друг принца Фарамира – это прекрасно, спору нет, только до сего замечательного принца еще поди доберись… К тому же может статься, что и сам Фарамир этот по нынешнему своему статусу чистейшей воды декорация при Арагорновом правлении. А у барона весьма специфические отношения с Минас-Тиритскими властями – в Воссоединенном Королевстве его уже десять раз могли объявить вне закона… Одним словом, мы запросто можем повиснуть всею троицей – хоть на ближайшем суку (там, где повстречаемся с первым гондорским патрулем), хоть на стене Эмин-Арнена; и что забавно – в лесу барона вздернут за компанию с нами, а в форте – нас за компанию с ним. Да, великое дело – хорошая компания…»

Надо думать, что барона столь же мрачные мысли одолевали дней десять назад, когда они убедились: путь в Итилиен через Моргульское ущелье и Кирит-Унгольский перевал наглухо закрыт эльфийскими постами, а значит, придется искать помощи у партизан Хмурых гор. Самым страшным было бы нарваться на один из тех мелких отрядов, что не признавали над собою никакой власти и не помышляли ни о чем, кроме мести: тут не помогли бы никакие ссылки на «миссию», а уж с пленниками партизаны теперь расправлялись с не меньшей жестокостью, чем их враги… По счастью, Цэрлэг – следуя информации Шарья-Раны – сумел-таки найти в ущелье Шаратэг базу вполне дисциплинированного соединения, подчиняющегося единому руководству сил Сопротивления. Командовал отрядом кадровый военный – однорукий ветеран Северной армии лейтенант Ивар. Сам уроженец этих мест, он создал в ущелье совершенно неприступный укрепрайон: помимо всего прочего, Ивар наладил на своих наблюдательных постах замечательную систему звукового оповещения – за что и получил прозвище «Барабанщик».

Лейтенант бестрепетно взвесил на ладони предъявленное Халаддином кольцо назгула, кивнул и задал один-единственный вопрос – чем он может поспособствовать господину военлекарю в выполнении его спецзадания. Перебросить их разведгруппу в Итилиен? Нет вопроса. По его мнению, идти следует через перевал Хотонт – он в это время года считается непроходимым, так что с итилиенской стороны почти наверняка не охраняется. К сожалению, лучший из его проводников – Матун – сейчас на задании. Могут ли они обождать денька три-четыре? Тогда нет проблем: заодно пускай пока отъедятся и отоспятся – маршрут группе предстоит тот еще… И лишь когда им – всем троим – вернули отобранное на партизанском передовом посту оружие, Тангорн возвратил доктору взятый у того накануне яд из Элоаровой аптечки: обошлось.