Пальцы принца молчали. Ему всегда было присуще спокойное мужество философа, но перспектива быть заживо погребенным способна вселить разрушительный ужас в любую душу.

– О нет, так не пойдет. Если вы через полминуты не дадите ясного ответа, я уйду, а через пару часов – когда действие ацеласа закончится – за вами явятся могильщики. Поверьте, мне более по душе первый вариант, но если вы сами предпочитаете склеп…

«Нет».

– «Нет» – в смысле «да»? Вы согласны стать князем Итилиенским?

«Да».

– Значит, мы пришли к взаимопониманию; вашего слова вполне достаточно – пока. Спустя небольшое время, когда к вам вернется способность говорить, мы посетим вас вместе с князем Имрахилем – он, по смерти Денетора, временно управляет городом и страной. Имрахиль засвидетельствует перед вами мои династические права, с коими он к тому времени ознакомится; вы же, в свой черед, подтвердите, что слагаете с себя обязанности гондорского Правителя и намерены удалиться в Итилиен. Благородство князя и его дружба с вами известны всему Гондору, так что его обращение к народу будет, как я полагаю, воспринято должным образом. Вы согласны? Отвечайте же – да или нет?!

«Да».

– Кстати, отвечаю на ваш невысказанный вопрос – отчего бы мне не убрать вас по второму варианту, что вроде бы проще и надежнее. Соображения тут вполне прагматические: живой и отрекшийся Фарамир в Итилиене безопасен, а вот его прах, хранимый под полом усыпальницы гондорских правителей, наверняка породит целые сонмы самозванцев – Лжефарамиров… Да, и еще одно. Я уверен, что у вас и в мыслях нет изменить данному вами слову, но на всякий случай имейте в виду: вылечить вас не сможет никто в Средиземье, кроме меня, а лечение это будет еще долгим, и обернуться может по-всякому… Вы меня поняли?

«Да». (Чего уж тут не понять: хорошо, если просто отравят, а то ведь превратят в растение – будешь пускать слюни и делать под себя…)

– Вот и замечательно. А напоследок скажу вот что – думаю, для вас это немаловажно… – В голосе Арагорна, к немалому удивлению принца, зазвучало неподдельное волнение. – Я обещаю править Гондором так, чтобы у вас, Фарамир, ни разу не появилось случая сказать: «Я сделал бы это лучше него». Я обещаю, что при мне Воссоединенное Королевство достигнет расцвета и величия, невиданных в иные времена. И еще я обещаю, что история Короля и Правителя войдет во все летописи так, что прославит вас на вечные времена. А теперь выпейте вот это и засните.

Очнулся он по-прежнему во власти мрака и немоты, однако страшный холод отступил в левую часть тела, в окрестности раны, и – о счастье! – он уже ощущал боль, и даже мог немного шевелиться. Рядом раздавались чьи-то голоса, но затем они снова умолкли… И тогда появилась Девушка.

Сначала была только рука – маленькая, но не по-женски крепкая; рука наездницы и фехтовальщицы, как он сразу определил для себя. Девушка не обладала навыками настоящей сестры милосердия, но возиться с ранеными ей было явно не в новинку: почему она, однако, все делает одной рукой – может, тоже ранена? Он попытался прикинуть ее рост (исходя из того, как далеко она достает, присевши на край его ложа) – выходило где-то около пяти с половиной футов. А как-то раз ему несказанно повезло: она склонилась над ним, и в этот миг ее рассыпавшиеся шелковистые волосы упали на лицо принца. Так он узнал, что она не носит прически (значит, почти наверняка северянка, из Рохана); самое же главное – он теперь ни с чем на свете не спутает этот запах, в котором, как в предвечернем степном ветерке, сухой жар прогретой за день земли смешивется с терпким освежающим ароматом полыни.

Лекарство Арагорна между тем делало свое дело, и уже на следующий день он произнес первые слова, коими, разумеется, стали:

– Как вас зовут?

– Йовин.

Йовин… Будто звук колокольчика – только не здешнего, латунного, а тех фарфоровых, что привозят изредка с Дальнего Восхода. Да, голос был вполне под стать его обладательнице – какою он ее нарисовал в своем воображении.

– А что с вашей левой рукой, Йовин?

– Так вы уже можете видеть?!

– Увы! Это лишь результаты моих умозаключений.

– Ну-ка объясните…

Тогда он описал ее внешность – какою она составилась из тех кусочков мозаики, что оказались в его распоряжении.

– Потрясающе! – воскликнула она. – А теперь скажите – какие у меня глаза?

– Наверняка большие и широко расставленные.

– Нет, а цвет?

– Цвет… гм… Зеленый!

– Я вам и вправду поверила, – в голосе девушки зазвучало неподдельное разочарование, – а вы, оказывается, просто видели меня где-то раньше…

– Клянусь чем угодно, Йовин, – я просто назвал свой любимый цвет, вот и все. Так, значит, я угадал?.. Но вы так и не ответили – что с вашей рукой; сами-то вы не ранены?

– О, совершеннейшая царапина, поверьте, особенно на фоне вашей раны. Просто мужчины имеют обыкновение оттирать нас в сторонку, едва лишь приходит черед делить плоды победы.

Йовин четко, как профессиональный военный, описала события Пеленнорской битвы, не забывая при этом то подать ему лекарство, то поправить повязку. Фарамиру все время казалось, будто от девушки исходит какое-то особое тепло; вот оно-то (а вовсе не лекарства) и прогнало прочь тот смертельный озноб, что терзал его тело. Однако когда он, движимый благодарностью, накрыл ладонь Йовин своею, та мягко, но весьма решительно отобрала руку и со словами: «А вот это уже совершенно излишне, принц» покинула своего подопечного, наказавши кликнуть ее – буде возникнет настоящая нужда. Опечаленный этим странным афронтом, он задремал (теперь это и вправду был нормальный сон, освежающий и лечащий), а по пробуждении услыхал поблизости от себя окончание некого разговора, причем в одном из собеседников он узнал Йовин, а в другом – к немалому своему удивлению – Арагорна.

– …Так что тебе придется поехать вместе с ним в Итилиен.

– Но почему, Ари? Я больше не могу без тебя, ты же знаешь…

– Так надо, дорогая. Это совсем недолго – недели три, может быть, месяц.

– Это очень долго, но я сделаю все, как тебе нужно, не беспокойся… Ты хочешь, чтобы я была возле него?

– Да. Ты закончишь его лечение: у тебя хорошо выходит. Ну и вообще – поглядишь, как он там устроится на новом месте.

– Знаешь, а он очень милый…

– Ну конечно! У тебя будет превосходный собеседник – думаю, ты не будешь с ним скучать.

– Не буду скучать? Как ты добр!..

– Прости, я вовсе не то хотел сказать…

Голоса удалились, потом хлопнула дверь, и Фарамир подумал, что хотя, конечно, это не его дело, но… И тут он вскрикнул от внезапной боли: вновь обретенный свет ворвался в его зрачки и будто бы обжег их нежное с отвычки донышко. А она уже сидела рядом, встревоженно схватив его за руку: