В процессе выбора костюма участвует множество взаимодействующих взглядов: как замечает К. Кинг (King 1992), есть разные способы смотреть. Анализируя сюжет картины «Менины», Фуко обнаруживает в нем широкое разнообразие взглядов и уровней репрезентации: «художник, палитра, обширная темная изнанка полотна, развешенные по стенам картины, осматривающие их зрители, для которых в свою очередь зрителями являемся мы; наконец, в центре, в самом средоточии представления, ближе всего к его сути – зеркало, которое показывает, что же, собственно, представлено, однако лишь в виде отражения» (Foucault 1970: 11)[5]. Процесс облачения в костюм также включает в себя много этапов, осуществление которых требует разных взглядов и уровней репрезентации. Опираясь на теорию реляционного «я» (Mead 1982), можно сказать, что решающую роль в выборе наряда играет способность человека увидеть себя так, как его видят другие. Вместе с тем объективация, опосредствованная воображаемым сторонним мнением, не обязательно лишает женщину власти или объективирует ее в том негативном смысле, на котором настаивают Малви и авторы позднейших работ. Природа взгляда определяется контекстом: важно, где находится костюм – в спальне или на витрине, важно, по какому случаю женщина наряжается. Когда женщины оценивают свое тело, воспоминание о комплименте бойфренда или о восхищении подруги может оказаться для нее важнее, чем неестественные и подрихтованные журнальные образы. Поэтому нельзя редуцировать взгляд женщины на собственное тело до сравнения его с отретушированными силиконовыми моделями, на фоне которых женщины якобы считают себя неполноценными. Сэди, как и другие информантки, всегда имеет дело с многообразием разных изменчивых и оспаривающих друг друга взглядов. Это может быть собственный взгляд женщины, мнения других людей, сохранившиеся в памяти, и даже типичный мужской взгляд.

Вторжение чужого взгляда: накануне вечеринки

Сэди нравится, когда на нее смотрят. Случается, однако, что сторонний взгляд воспринимается как угнетающий и нежелательный, как насильственное вторжение в приватное пространство. Луиза, молодая англичанка, бывшая студентка, живущая со своим парнем в Ноттингеме, намеренно одевается так, чтобы ее не заметили или не увидели. Выходя из дома, она бросает в зеркало лишь беглый взгляд, чтобы проверить, не торчат ли наружу этикетки, пришитые к одежде. У нее нет тщательно культивированных отношений с отраженным «я». Каждое утро Луиза принимает душ, расчесывает и быстро укладывает волосы перед зеркалом и отправляется в университет (она собирается получить степень магистра) или на подработку. Женщина изучает свою кожу на предмет наличия прыщиков или изъянов; если таковые обнаруживаются, она пытается по-быстрому скрыть их консилером. Затем она выбирает костюм. Открыв гардероб, Луиза первым делом берет стопку из десяти пар джинсов в нижней части шкафа и выбирает одну; джинсы она носит почти постоянно. Затем она просматривает топы, висящие в шкафу; чаще всего надевает один из своих многочисленных черных топов с длинными рукавами. Перед выходом из квартиры она быстро смотрится в зеркало.

У Луизы, как и у большинства участниц исследования, повседневный процесс облачения в одежду представляет собой хорошо отработанную рутину; как правило, она не размышляет, что надеть, а просто каждый раз делает одно и то же. В зеркало она смотрит, чтобы убедиться, что в ее внешности нет ничего необычного. Она очень старается не быть замеченной, не оказаться в центре внимания. Таким образом, ее собственный взгляд на себя ей не важен; задача Луизы – выглядеть социально приемлемо, соответствовать норме и при этом не привлекать нежелательного внимания окружающих. Это не означает, впрочем, что внешность Луизы хоть сколько-нибудь естественна: она выбирает определенную одежду, которая делает ее невидимой, стрижет волосы и пытается загореть летом. Для Луизы, как и для Сэди, внешний вид является частью ежедневного «перформанса» (Goffman 1974). На первый взгляд, Луиза и Сэди совершенно разные; однако обе женщины готовятся к выходу, следуя вполне определенной рутине.

И вместе с тем привычные взаимоотношения Луизы со своим гардеробом легко разрушаются. Причина тому – непредвиденный особый случай. Однажды, когда я приехала к Луизе в Ноттингем, выяснилось, что через неделю она приглашена к подруге на барбекю в честь дня рождения. Там соберутся многие друзья Луизы, бывшие студенты, вместе с которыми она училась в прошлом году. Пытаясь выбрать наряд, Луиза стоит перед шкафом и перебирает вещи; в ее гардеробе доминируют черные, синие и серые тона. Ее друзья всегда замечают, что она носит одно и то же, и ей очень хочется купить себе что-нибудь новое. Однако она все еще учится в магистратуре и в отсутствие полноценного источника дохода не может себе этого позволить. Нехватка новых интересных нарядов усугубляется тем фактом, что друзья Луизы – хорошо обеспеченные люди. Девушка-именинница работает на известного модного дизайнера, еще одна работает в эксклюзивном модном магазине; многие другие предполагаемые гости также любят носить дизайнерскую одежду, и у них есть на нее деньги. «Это так несправедливо», – сетует Луиза, переживая, что не может позволить себе купить обновку. Ее привычная одежда кажется ей чужой, неузнаваемой. Она уже не может сообразить, что носила раньше. Она паникует, потому что даже ее верный черный топ и брюки кажутся ей теперь скучными, унылыми и неинтересными. В этот момент ей трудно помыслить, что эти вещи когда-то казались ей такими надежными; она представляет, как будут одеты ее друзья, и ее гардероб блекнет; ей страстно хочется чего-то нового. Преследующие Луизу образы платьев от Кельвина Кляйна и костюмов от Пола Смита превращают ее одежду в нечто неадекватное и чуждое; эти вещи хороши, когда она не находится в фокусе чужого внимания, но для выхода на авансцену такая одежда не годится. Луиза представляет себе модные дорогие наряды своих друзей, и это низводит ее собственный гардероб до воплощенной унылой безликости.

Луиза не может поверить, что до вечеринки осталась всего неделя. Несколько дней спустя она начинает действовать: одна из подруг пишет ей, что собирается надеть мини-юбку, и умоляет ее тоже прийти в чем-нибудь подобном. Луиза колеблется, потому что какое-то время она вообще не носила юбки, но других идей у нее нет, поэтому она копается в гардеробе, примеряя разные юбки. Она нехотя подбирает наряд: черная мини-юбка и относительно новый черный топ без рукавов. Луиза пытается представить себя на вечеринке; отражение в зеркале подсказывает, что ее образ вряд ли вызовет восхищение гостей. Она чувствует отчуждение не только от одежды, висящей в гардеробе, но и от того, как та на ней смотрится. Теперь, когда героиня моего рассказа вынуждена присмотреться к своему отражению, ей начинает казаться, что у нее слишком плоский зад. В глубине души Луиза знает, что не наденет выбранный костюм. Она недостаточно уверена в себе, чтобы носить короткую юбку, и, кроме того, она знает, что единственная вещь, в которой ее ягодицы выглядят пышными, – это правильные джинсы. На следующий день по дороге в колледж она в унынии бродит по центру Ноттингема и замечает на улице девушку в укороченных джинсах. Они облегают бедра по современной моде, длиной три четверти и слегка присборены внизу. Луиза видела такие в Top Shop, у нее самой были похожие, только на полный рост. Она не могла выбросить их из головы: джинсы казались ей достаточно безопасным предметом гардероба, но при этом они были модными и слегка отличались по стилю от ее повседневных костюмов. Выбора не было: утром в субботу, в день барбекю, Луиза пошла в Top Shop и купила такие же. Она не могла себе их позволить, и поэтому ей пришлось завести кредитную карточку магазина на адрес родителей.