Вернувшись на Родину после войны, Ольга сначала работала в аэропорту диспетчером, потом окончила летные курсы, стала летать на междугородних пассажирских трассах.

Она немного располнела, на лице прибавилось морщин, но глаза смотрели по-прежнему молодо, живо.

Однажды раздался звонок в дверь.

Ольга открыла.

– Вано! Приехал! – обрадовалась она, увидев Кикнадзе. – Заходи, заходи!

Оказавшись в городе пролетом из Москвы, где он был в Управлении кадров в связи с назначением на новую должность, Кикнадзе решил навестить фронтовых друзей.

Последний раз он видел Ольгу пять лет назад, случайно встретив в аэропорту.

И вот он снова в этом городе.

– Как здоровье, Ольга Васильевна? Все летаешь? – спросил он.

– Летаю… Небо для меня, Вано, слишком много значит. А как твои дела?

– Да вот, получил новое назначение.

– Куда, если не секрет?

– На Дальний Восток…

– Поздравляю.

– Спасибо. А твой сын где служит?

– На Севере, в морской авиации.

– Не женился?

– Пока нет. А там кто знает… Приедет в отпуск, скажет: «Знакомься, мама, это моя жена…»

– И так бывает. Мой в прошлом году окончил институт, а через месяц женился. Дочь в десятый перешла. Время бежит…

– Бежит, бежит… – с грустью вздохнула Ольга. – Недолго и в старушки.

– Так уж и в старушки! Вы хорошо выглядите, еще не поздно и замуж.

– Нет, Вано, опоздали мы в невесты.

– И Надя живет одна?

– Одна… После гибели Костенко она так и не вышла замуж. Видно, мы с ней однолюбы…

Вдруг еще раздался звонок в дверь.

Вошли, оживленно что-то обсуждая, Надя и Вера. Надя была все такой же живой, подвижной, как и прежде.

– Ты посмотри, Вера, она уже дома, и с кавалером, а мы ее в аэропорту разыскиваем, – проговорила Надя шутливо. – А Вано тоже хорош! Прилетел и молчит.

Надя после войны несколько лет была инструктором в аэроклубе, готовила пилотов, а потом перешла на преподавательскую работу.

Вера окончила авиационный институт, работала в конструкторском бюро.

– А ты, Вано, какими ветрами сюда? – спросила Вера.

– Из Москвы. Новое назначение получил, – пояснила Ольга.

– Вот даже как! Что ж, поздравляем. По такому случаю не мешало бы наполнить бокалы шампанским. Надеюсь, у хозяйки найдется? – подмигнула Надя.

– Найдется, найдется, – ответила Ольга.

Кикнадзе смотрел на этих милых женщин с глубоким уважением. Он хорошо знал, какие трудности пришлось перенести им в войну, через какие испытания пройти. И они выстояли, сохранили душевную теплоту и щедрость. Открылась дверь и на пороге показались офицер в форме морского летчика и белокурая девушка.

– Здравствуй, мама, – сказал офицер.

– Сережа! Приехал! – растерянно воскликнула Ольга. – А я уж и не надеялась.

– Как же я мог в такой день и не приехать?

– Да мало ли… Служба… Дела…

– Отпустили.

Ольга разволновалась, на глазах показались слезы.

– Мама… – осуждающе покачал головой Сергей.

– Не буду, не буду… – она заметила на нем погоны капитана. – Получил очередное звание и молчишь?

– Только присвоили, не успел сообщить.

– Поздравляю.

Сергей подвел к ней девушку.

– Знакомься, мам. Это и есть та самая Оля, о которой я тебе писал. Очень вероятно, ты с ней скоро породнишься. Между прочим, тоже летчица. На спортивных летает.

– Сережа… – стеснительно посмотрела на него девушка.

– Не выйдешь замуж добровольно, увезу силой. Посажу в самолет – и на Север, – улыбнулся Сергей.

– А экзамены? – вскинула она брови. – Ведь десятый класс…

– Экзамены невечно. Сдашь, и свадьбу устроим, – весело проговорил Сергей и посмотрел на мать. – Я прав, мам? Или не очень?

– Решайте сами.

– А хотела внучат…

– Каюсь. Очень хочу.

– Вот видишь… – обнял он мать. – А впрочем, как Оля решит со свадьбой, так и будет.

На какое-то мгновение перед глазами Ольги всплыла комната, приезд Виктора, когда она готовилась к выпускным школьным экзаменам.

Он тогда, как сейчас сын, шутливо говорил такие же слова. Это внезапно возникшее дорогое ей воспоминание обожгло грудь.

Она подошла к Сергею и Оле, обняла их, тепло и нежно сказала:

– Светлой вам и долгой жизни…

Ей очень хотелось, чтобы они были счастливы, чтобы над ними и над их детьми всегда было ясное мирное небо.

Полковник Растокин вместе с другими пассажирами вышел из аэровокзала. Солнце пекло по-летнему жарко, асфальт под ногами был мягким, податливым. В голове полковника теснились воспоминания о прошлом, и как он ни старался отвлечься, забыться, события давно минувшей войны возникали сами по себе, вызывая в душе смятение и боль. У трапа их встретила молоденькая девушка с повязкой на рукаве. Пассажиры протягивали ей билеты. Она привычным движением отрывала контрольные корешки, приветливо приглашала в самолет.

Отыскав свое место в салоне, Растокин снял фуражку, положил ее на полку, сел в кресло, блаженно вытянув уставшие за день ноги. Рядом с ним грузно опустился в кресло плотный, кряжистый парень лет тридцати. По его загорелому лицу, коричневой шее было видно, что летит он с юга, где, видимо, проводил отпуск и теперь возвращался домой.

Он вытащил из портфеля булку, копченую колбасу, помидоры, аккуратно разложил все на маленьком откидном столике и, повернув к Растокину кудлатую голову, доверительно проговорил:

– Извините, товарищ полковник, чертовски проголодался и дико устал. Времени в Москве было мало, а дел… Столько заказов! Провинциалы, в столице бываем редко. Попадешь сюда и носишься, словно молодой теленок, сорвавшийся с привязи.

Запустили двигатели. В салон вошла та самая девушка, которая проверяла билеты, объявила условия полета, состав экипажа, пожелала счастливого пути.

Сосед Растокина довольно быстро управился с колбасой, помидорами, собрал кусочки хлеба в целлофановый мешочек, положил в портфель. Затем откинул спинку мягкого кресла, удобно устроился в нем. Вскоре Растокин услышал его сонное посапывание и храп.

Самолет круто набирал высоту, натужно завывали двигатели.