– Вы понимаете, дело в том, что наш главнокомандующий, – начал с видимым удовольствием Валантен, которому доставляло радость демонстрировать свою информированность, – решился на осаду Лериды, надеясь на то, что корпус Ожеро, который, как известно, действует на севере Каталонии, поможет нам. По крайней мере оттянет на себя те испанские войска, что собираются двинуться на помощь крепости. Но, если я не ошибаюсь, наш друг Ожеро занят сбором контрибуции с Барселоны, и это интересует его гораздо больше, чем военные операции. Так что нам придется встретить гостей. Я думаю, что они придут вот оттуда.

Валантен сделал широкий жест в сторону расстилавшейся слева широкой равнины.

– И много ожидается гостей? – с легкой тревогой, но не за себя, а за то, что он может так и не попасть в Лериду, спросил де Крессэ.

– Да бог их знает, – пожал плечами Валантен, – может, тысяч десять, а то и все пятнадцать.

– А у нас сколько?

– У нас? – опять оживился инженерный капитан, – у нас двенадцать тысяч семьсот четырнадцать человек, из которых десять тысяч восемьсот семьдесят семь пехотинцев, восемьсот шестьдесят кавалеристов, шестьсот семнадцать артиллеристов и триста шестьдесят инженеров.

– Подождите, – сказал де Крессэ, – сколько в крепости гарнизона?

Валантен опять пожал плечами и безразлично проговорил:

– Вроде как восемь тысяч.

– То есть вы хотите сказать, что нас меньше, чем испанцев, чуть ли не вдвое?!

– Ну да, конечно, – как само собой разумеющееся подтвердил Валантен.

– И мы возьмем крепость?!

– Возьмем, – уверенно заявил инженер и уже не так твердо добавил: – Если, конечно, вы побьете тех, кто идет к ней на помощь, но это уже ваше дело: пехоты и конницы.

Тут Валантен взглянул на свои карманные часы и воскликнул:

– Прошу прощения, я с вами заболтался, мне пора. С этими словами он пришпорил свою полудохлую клячу, реквизированную где-то в соседней деревне, и, добавив «Удачи вам в бою на равнине», поскакал неуверенным галопом в сторону переправы через Сегре. Де Крессэ успел весело крикнуть ему вслед:

– Удачи в копании траншей! – и тоже посмотрел на часы. Стрелки показывали восемь двадцать, и Анри пора было в лагерь.

В походе на Лериду капитан опять занялся своей ротой, которую он немного подзабросил из-за своих приключений. Теперь он с утра до вечера готовил солдат к бою. Впрочем, молодой капитан не только целыми днями муштровал своих драгун, он вникал во все их нужды, стремился помочь во всех, даже маленьких проблемах и все, что у него было, делил с подчиненными.

Де Крессэ постоянно вспоминал фразу, которую сказал ему один старый офицер, прошедший огонь и воду: «Разделите то, что у вас есть, с вашими солдатами, они поделятся с вами, и вы не останетесь в проигрыше. Однажды, когда у вас не будет ничего, вы увидите, как старый солдат будет горд, будет счастлив отдать вам свой последний кусок хлеба, а если надо, то и свою жизнь».

Вспоминалась ему и другая фраза того же офицера: «Никогда не пытайтесь скрыть от подчиненных ваши пороки, они их все равно увидят. Стремитесь изжить эти пороки, стать честнее, отважнее, щедрее ваших солдат, тогда они пойдут за вами в огонь и в воду».

Крессэ, как мог, старался жить согласно этим принципам. Здесь, в лагере, он каждый день проводил занятия. Сегодня построение было назначено на девять утра. Пустив коня в галоп, Анри через несколько минут оказался в лагере тяжелой кавалерии, который находился в одном лье от места его прогулки.

Лейтенант Вернье уже начал строить роту. Ровно в девять де Крессэ подъехал к солдатам, застывшим по стойке смирно в конном строю, в полной форме, с полной выкладкой и с оружием. Но едва он начал занятия со своей ротой, как вдруг услышал, что со стороны лагеря кирасир трубы надрывно заиграли тревогу. Анри жестом остановил своих солдат, отрабатывавших сомкнутость строя в движениях рысью, и взглянул туда, откуда неслись звуки.

Видно было, как кирасиры суетятся, выскакивают из шалашей, второпях натягивают ботфорты, пристегивают портупеи, пытаются быстро поседлать лошадей. При этом лошади, испуганные внезапной вспышкой деятельности, бились в коновязях, вставали на дыбы, лягались. Одна лошадь, сорвавшись с привязи и ударив копытом кирасира, поскакала в поле, а солдат, с проклятиями вскочив на ноги, бросился за ней в погоню…

Драгуны смотрели на этот похожий на растревоженный муравейник лагерь с ироничными улыбками, а вид бегущего за взбрыкивающей кобылой кирасира, истошно кричащего: «Держи ее! Держи ее!» – вызвал взрыв хохота.

Пока кирасиры суетились на биваке, к ним подскакал генерал Буссар, командир кавалерии, который был неплохим наездником и храбрецом, но, увы, слыл хамом и грубияном. Осыпая солдат площадной бранью, он пронесся через лагерь, а его адъютант, молодой лейтенантик, выскочил на своем тощем мерине прямо перед де Крессэ:

– Господин капитан, – крикнул он писклявым го лосом, – извольте немедленно собрать всех ваших солдат и поставить ваш отряд в строй Тринадцатого кирасирского!

Де Крессэ не смог сдержать улыбки и произнес, насмешливо глядя на молодого лейтенанта:

– Посмотрите прямо перед собой. Вам не кажется, что мои солдаты в сборе? А насчет кирасирского строя… какую его часть вы имеете в виду? Быть может, эту? – И Анри указал на кирасира, с воплем бегущего за своей кобылой.

Драгуны позади Анри дружно захохотали, а адъютант, покраснев, отсалютовал и исчез, как и появился.

Впрочем, так или иначе, но через полчаса Тринадцатый кирасирский был собран и построен; правда, у некоторых кирасир на лошадях не было вальтрапов[29], их в спешке не успели прикрепить к седлам. Почти ни у кого позади седел не было «чемоданов». Но зато все были на месте и готовы к бою.

Пока кирасиры готовились к наступлению, мимо них прошагала пехота Вислинского легиона. Анри с удовольствием глядел на этих здоровых славянских парней, которые всегда были первыми в атаке. Сейчас их колонны уверенным шагом шли навстречу врагу.

Кирасиры построились в колонну повзводно, и де Крессэ со своей ротой из двух взводов встал в хвост длинной колонны. Наконец кавалерия тронулась с места.

Драгуны скакали позади всех, и Анри сначала не видел ничего, кроме пыли и крупов впереди идущего взвода кирасир. Так продолжалось примерно четверть часа, и вдруг откуда-то из головы колонны донеслись раскатистые слова команды:

– Вперед в линию! Марш, марш!

По этой общей команде де Крессэ отдал приказ своим двум взводам заезжать правым плечом вперед, а потом, проскакав четыреста шагов, повернуть левым плечом вперед и крупной рысью двинуться на линию развертывания.

Через пару минут огромный фронт кирасирского полка, где рота де Крессэ стояла на левом крыле, был выстроен. Насколько хватало взора, перед Анри простиралась пыльная каменистая равнина, покрытая кое-где чахлой растительностью. Где-то вдалеке замыкала горизонт голубая линия невысоких гор, справа виднелись башни замка Лериды, а от близких развалин какой-то заброшенной деревни шли по дороге полки. Они были наполовину скрыты пылью, поднятой тысячью башмаков и копыт, но сквозь серо-коричневые клубы там и сям мелькали линии сверкающих штыков и развевающиеся знамена с красными «бургундскими» крестами. До передовых испанцев было около тысячи шагов.