дальше, если б не спалился на собственной жадности, крохобор несчастный. В итоге сдал склад заказчика подвернувшемуся копу в обмен на бегство. И умотал. Но достать его, в принципе, нетрудно. По-хорошему ему бы в тазике стоять, рядом с Виктором. А то и вместо. Но нет, его отпустили.

«А потом убедились, что я на встречу с информатором лечу, а не просто сбежал с планеты», — мрачно подумал Виктор. — «Значит, начал расследование, и можно ослабить поводок ненадолго…»

Дальше был визит к Шульцу, который тоже реально отследить. Например, тряхнув всё того же Томаса. Встречу с Пауком и его крышей — в общем-то тоже. Шуму было много. А вот дальше уже сложности. Бой с пиратом скорее всего уже затёрт полностью — диспетчер ни с кем не разговаривал, «Кицунэ» в систему не прилетала. Мертвые пираты тоже уже ничего не скажут. А могли и спрятать и корабль, и тела. Космос большой. Или разогнать в сторону солнца, например. Концы в воду… в плазму. Какая разница?

«Но это уже не Дон», — понял Виктор. — «Дон меня в этом месте как раз потерял. „Кицунэ“ исчезла и нигде больше не появлялась. Может решить, что я смотался. И начнёт искать уже по-серьезному. Руками серьезных ребят».

Ситуация хуже некуда. А еще есть Вольфрам, у которого своя игра… К добру или к худу, но стресс наконец взял верх, и Виктор уснул.

* * *

Обычно Виктор сны не запоминал. Помнил, что вроде бы что-то было, но без подробностей. А тут картинка оказалось неожиданно яркой, то ли от усталости, то ли от избытка впечатлений. Разыгрался настоящий космический бой, кругом свистели снаряды, ярким пунктиром проносились очереди из автопушек, полчища торпед взрывались атомным пламенем, кружились в вихре обломки.

Первая сторона явно проигрывала. Корабли гибли один за другим, пока не остался только один — огромный, страшный, с обшивкой настолько черной, что не отражала солнце. И он не собирался сдаваться — торпедами и пушечным огнём прорубал себе дорогу сквозь флот противника, прямо к флагману. В рубке горело кроваво-красное аварийное освещение, а в капитанском кресле сидел Вольфрам в плаще Паука с капюшоном, надвинутым на глаза. На каждую из четырёх рук у него был отдельный пульт, и со временем и рук, и пультов становилось больше.

С другой стороны был целый флот. Корабли хищные, смертоносные, но прекрасные, той странной красотой, что присуща лишь оружию в глазах ценителя. Противник был страшен, но они действовали умело и слаженно, загоняя чудище в ловушку. А в центре построения был флагман — огромный линкор в сверкающей броне. На капитанском мостике, ярком и просторном, в кресле командира сидела секретарша Шульца. Адмиральская форма идеально подчеркивала изгибы её совершенного тела, а фуражка придавала залихватский и грозный вид. Казалось, ничто во вселенной не могло поколебать её уверенность, профессионализм и другие выдающиеся качества…

Но тут черный корабль рванулся вперед на сумасшедшей тяге. Бесчисленные руки Вольфрама доиграли шахматные партии на клавишах. Исход был предрешен, замогильный голос из динамиков прохрипел:

— Мат в три хода!

Первый залп. Сверкающий линкор тряхнуло, и на прекрасном лице адмиральши промелькнула растерянность. Возможно, впервые в жизни.

Второй залп. Град снарядов ударил по обшивке, с головы красотки слетела фуражка, и роскошные волосы волной черного шелка рассыпались по плечам.

Третий залп. Линкор отчаянно пытается уклониться, но не выходит. Но от сильной боковой перегрузки пуговицы адмиральского кителя, и так державшие напор из последних сил, с громким треском отрываются, и…

На этом месте Виктор решил проснуться. Воображение у него и так было испорчено до крайности, а уж после знакомства с одной художницей могло произойти вообще все что угодно. Например, инфернальный паукообразный Вольфрам мог взять линкор секретарши на абордаж…

Пришлось громко хлопнуть себя ладонью по лбу. Вроде бы даже помогло. Виктор слез с кровати и потопал на кухню с мазохистским удовольствием заваривать себе утреннюю кружку гадости.

Глава 12

Рана на боку опять открылась. Царапина несерьезная, но кровит помаленьку, зараза. На одеяле осталось пятно. Пачкать единственную рубашку совершенно не хотелось. Так что поперся за кофе с голым торсом. Довершали картину царапина на боку и бинт, торчащий из кармана.

«Кицунэ» шла на автопилоте, всё было спокойно. Настолько, что Вольфрам поднялся из рубки пообедать. Сидел за столом и трескал консерву из банки. Там же обнаружилась Юми. Во вчерашней маечке, но в этот раз со штанами. Маечка неплохо так подчеркнула острую твёрдую грудь с затвердевшими от прохлады сосками, но у Виктора по утрам приоритеты работали в другом порядке. Кофе он счел привлекательнее. Даже настолько дрянное. Иначе заспанный мозг просто отказывался работать.

Юми уловила его намерения, тихонько фыркнула и отвернулась, вздёрнув носик. Вольфрам усмехнулся, не отрываясь от консервы.

— Кто будет кофе? — спросил Виктор.

Никто не ответил. Да он и не ожидал. Сделал себе одну кружку и оперся спиной на кухонный шкаф.

— Ты бы сел, — предложил Вольфрам, не оборачиваясь.

— Если сяду — усну, — отмахнулся Виктор и пригубил кофе.

Сперва не почувствовал вкуса — слишком горячо. А мгновение спустя мозг в панике забил тревогу — гадость добралась до вкусовых рецепторов.

— Неужели взбодрился? — спросил Вольфрам. Он закончил с консервой и сидел со стаканом холодной воды в руках. — Или этот напиток своими вкусовыми качествами символизирует всю глубину ситуации, в которой мы оказались?

— Не стесняйся говорить прямо, — отмахнулся Виктор. — Юми все нужные слова знает.

Юми заулыбалась было, но потом фыркнула и демонстративно отвернулась. Вольфрам явно это заметил, но виду не подал. Виктор сделал еще глоток из кружки и объявил:

— Эх, жить можно. Еще бы кто-нибудь помог бочину перемотать, и было бы совсем зашибись.

— Присаживайся, сейчас всё сделаю, — ответил Вольфрам.

— А можно не ты? В прошлый раз я себя просто мазохистом чувствовал.

— Есть другие варианты? — хмыкнул Вольфрам.

Юми демонстративно развернулась на стуле, села спиной и руки на груди скрестила.

— Эх… вздохнул Виктор. — До ближайшей симпатичной медсестры неделя полёта. Ладно.

Вольфрам забрал у него бинт, сморщился и отложил на стол.

— Помнишь, я обещал тебя кое с кем познакомить? — вдруг сказал он.

— Эт когда?

— Когда ты в прошлый раз вспоминал свой фетиш на медсестёр.

— А, помню что-то такое…

И тут дверь каюты Вольфрама открылась.

— Эмма, — сказал четырёхрукий. — Поздоровайся с экипажем.

Виктор