— Как на все деньги? Их же уже куча была?

— Бриллианты крупные очень дорогие. На весь ювелирный у тебя бы денег все равно не хватило.

— Все что у них, — я кивнул на мать и сестру, — осталось от меня — только моя двушка?

— Ох, — горестно прошептала Энн, — и ее, к сожалению, не осталось. За везение платить надо. Тебя и после смерти преследует какой-то злой рок. Каким-то невероятным образом в твою квартиру молния попала. Все сгорело. Какой кошмар, — покачала головой Энн. — Но знаешь, на твоих похоронах ведь были искренне расстроенные люди.

— Не заметил, — пробормотал я.

— Смотри, — сказала Энн и превратила внутреннюю часть сосуда в экран. Я снова увидел свои похороны, помимо мамы сестры и бывших друзей, там были мои коллеги с работы.

— Очень жаль, — сказала женщина из кадров начальнику отдела, в котором я работал пока не получил повышение. — Александр был хорошим человеком. Не зазнался, даже получив такое повышение.

— Согласен. Это действительно редкость.

Энн посмотрела на меня немного насмешливо и спросила:

— А знаешь кто горевал по тебе по-настоящему?

— Ну почему?! Почему?! Гении всегда умирают рано! — убивался наш гендир.

Я прочёл его мысли:

— Я не могу простить себе это! Я виноват! Как я мог, — плечи гендиректора дрожали, его лицо выражало всю скорбь этого мира. Притом абсолютно искренне. — Александр! Александр! Ты погиб героем, который пытался поставить на путь истинный бесталанных! Но разве это того стоило?! Ты один стоил тысячи наших сотрудников.

Но теперь ты погиб! И я знаю, что это из-за меня… Из-за меня ты погиб от переработки!

Услышав это, я чуть не поперхнулся. Переработка?! Да я работал всего 3 дня в месяц.

— А я ведь знал, — продолжал гендир. — Знал, что за один день работы гений упахивается, как бездарь за три года. Им не понять, как трудно донести свою мудрость до бездарной серости.

— Но я! Я! — его губы дрожали в неподдельном отчаянии. — я все знал! Я помнил, как однажды слег на неделю из-за того, что два дня подряд пришлось работать! Как я мог требовать от него три, целых три дня работы?!

Энн убрала экран и добавила:

— А теперь спи…

Я проснулся в отличном расположении духа. Потянулся, перевернулся на спину. Вы спросите, как можно перевернуться на спину, если ты шар? А не знаю, но делаю.

— Хорошо. Ты начинаешь чувствовать свое тело. Это очень правильно. Для физических мы выглядим как шар мощной энергии. Но у нас есть свои ноги, руки, уши, глаза и прочие части тела. Вы их просто не понимаете.

— А вроде начинаю…

К нам с Энн подлетел какой-то светло-голубой шар.

— Энилия! Мне сказали у тебя новичок! Покажи!

Энн кивнула на сосуд. Шар наклонился и начал меня рассматривать. Я смог отличить его глаза от носа и рта.

— Какой хорошенький. Просто прелесть! Мальчик или девочка?

— Пока не определились. — Энн пожала плечами.

— ЧТО???? ТЫ ЧТО ЕМУ РАССКАЗЫВАЕШЬ!

— Потише, Александр, не надрывайся, он тебя все равно не слышит. Сосуд непроницаем.

— Почему?

— Тебе пока рано общаться с другими линеями.

— Ну я пойду, — сказала голубая линея и ушла.

— Так что там с моим полом?! Ты ему напарила?

— Нет.

— Честно что ли?

— Честно-пречестно. Ты же помнишь — начала она, видя мой непонимающий взгляд, — что еще зародыш линеи. По зародышу пол не понятен.

— А у тебя тоже не понятен был? — возмутился я.

— Я родилась линеей сразу. Я никогда не была человеком. Поэтому со мной сравнивать нельзя. Но я знаю, что некоторые линеи, рожденные из человека, сменили пол относительно человеческого. Так что пока твои половые органы не сформированы, сказать какого ты пола как линея я не могу.

— А что, если я девчонкой стану? — завопил я.

— Ну и что? — Энн была невозмутима. — Поверь мне, как девчонке, быть девчонкой классно. Мне все нравится, — Энн залилась звонким смехом.

Меня будто обухом по башке двинули, к такому жизнь меня еще не готовила.

— Да не волнуйся ты, просто почувствуй.

— Как?

— Как ты почувствовал руки, ноги и глаза, это тоже просто часть тела. Почувствуй ее и поймешь.

Ничего не выходило.

— Все-таки рановато, завтра точно узнаешь. — успокоила Энн.

— Энн, а как вы сексом занимаетесь? Без тела же это невозможно.

— Какая глупость. Без тела это намного лучше. Тело всегда ограничение, неспроста риады пытаются от него избавится. Когда ты имеешь тело, ты можешь лишь поверхностно касаться, но и соединять половые органы. Энергия может пересекать всей собой разом. Каждая клеточка энергии контактирует со всей другой энергией. Это невероятный кайф. Людям и не снилось. Попробуй!

Энн запустила свою серебристую энергию в сосуд.

Энергетический контакт, который произошел между Энн и мной, был чем-то настолько непохожим на физический опыт, что его сложно описать словами, доступными для человеческого понимания. Это было не просто слияние, а полное взаимопроникновение, где границы между «я» и «она» исчезли. Серебристая энергия Энн, словно живая река, влилась в сосуд, и в тот же миг наши сущности стали единым целым.

Каждая частица энергии Энн вибрировала в унисон с мной, создавая гармонию, которая была одновременно и нежностью, и мощью. Это было похоже на то, как если бы миллионы крошечных звезд вспыхивали одновременно, но не ослепляли, а мягко окутывали теплом и светом. Ощущения не ограничивались каким-то одним местом — они заполняли всё пространство, будто сама вселенная стала частью этого контакта.

И в этом слиянии был кайф, но не тот, что знаком людям. Это было нечто большее — экстаз, который исходил не от тела, а от самой сути существования. Это было чувство абсолютной свободы, когда ты больше не отделён, когда ты — часть всего, и всё — часть тебя. Я понял, что это невозможно передать словами, и что тот, кто испытает это, уже никогда не сможет вернуться к прежнему пониманию реальности.

Минутку. Я что занимаюсь сексом с Энн?!

— Кузнецов! Это всего лишь объятия! Ты еще даже с полом не определился. Какой тебе секс? — Энн явно веселилась.

«Ну и пусть», подумал я и спросил: «а секс