ней и сейчас часто приносили на руках таких, как Амир – криминальная среда не знает пощады, стычки местных обычно заканчиваются плачевно, а в больницу им нельзя. Вот она и штопала всех подряд за вознаграждение.

— Амир… — тихо позвала я.

Встала перед ним на колени и осторожно поднесла чашку с водой к его губам. Он на миг открыл глаза и жадно отпил несколько глотков.

— Прости меня, Валери, — произнес едва слышно. — Это я должен был тебя защищать. Я никогда себя не прощу за то, что произошло…

— Мы выберемся, — уверенно сжала его руку я. — Ты еще должен на мне жениться, не забыл? Ты ведь не захотел ждать дня свадьбы? Забрал у меня невинность раньше, так будь добр, дай мне свою фамилию.

Его губы скривились в слабом подобие улыбки, и он закрыл глаза.

Глава 34

Когда все инструменты были разложены на небольшой табуретке, бабуля склонилась над Амиром.

— Красивые черты лица. Люблю восточных мужчин. Есть в них что-то совершенное, — произнесла она. Не удержалась, коснулась рукой его колючей щеки. — Слышишь меня, красавчик? Будет больно, придется потерпеть. Обезболивающего у меня почти не осталось, беда с ним, так что стисни зубы и приготовься. Валери, посвети фонариком вот сюда…

Я собрала остатки мужества и взяла в руки фонарь.

Все смешалось – глухие стоны Амира, едкий запах спирта, звон бабушкиных инструментов.

— Да, шрамы останутся глубокие, — несмотря на возраст, она ловко работала пальцами. — Валери, промокни мне лоб, пот мешает, чувствую, как капли щекотят кожу! И очки мне поправь. Совсем сползли на переносицу…

Я схватила марлю. Придерживая одной рукой фонарь, второй промокнула ей лоб.

— Потерпи, немного еще осталось, — разговаривала с Амиром бабуля.

Наконец, его мучения закончились. Раны были обработаны, и он провалился в беспамятство.

Когда мы выбрались из маленькой комнатки, я без сил рухнула на диван в гостиной.

И тут что-то странно кольнуло в сердце.

— Бабушка, а где мама? — широко распахнула глаза.

Она покачала головой.

— Мама здесь больше не живет. С тех пор, как ты насовсем переехала к отцу, она ушла жить к своему новому мужу.

— Мужу?! Она вышла замуж?!

— Нет, милая. Замуж она не вышла. Просто переехала к мужчине, с которым у нее романтические отношения. Он не шибко жалует мою персону, поэтому мы сейчас редко общаемся.

— Ох…

— Давай, я заварю чай, а ты пока прими душ и переоденься. Кое-что из твоих вещей еще сохранилось в маленькой спальне.

— А если сюда придут люди Мардоре?

— Если они сюда придут, мы тебя спрячем. Они не приходят бесшумно. Их слышно за пару километров. От них шум, грохот и разрушения.

Я согласно кивнула.

— Ладно.

В ванной комнате я провела совсем немного времени. Мне было дико страшно, что люди Мардоре доберутся сюда. Тщательно смыв с себя кровь Амира, я закуталась в полотенце. Быстро переоделась в найденные бабушкой джинсы и футболку, и вышла на кухню.

Бабушка уже успела заварить ароматный чай с мятой. Достала печенье, вазочку моего любимого варенья из грецких орехов и сыр в нарезке.

Я с тревогой взглянула на стену гостиной.

Бабуля поманила меня за стол.

— С ним все в порядке, не переживай, я проверяла. Пусть отсыпается. Через пару дней ему станет лучше. А сейчас, конечно, надо соблюдать постельный режим, поберечься, чтобы швы не разошлись и кровотечение снова не открылось. Смерть не спрашивает. Забирает всех подряд. Иди, выпьем по чашечке чая.

Круглый стол был застелен шелковой скатертью, которая успела полинять. Сколько себя помню, эта скатерть всегда была на столе.

Я отодвинула стул и медленно села за стол. Бабуля налила в чашку ароматный чай и придвинула ко мне.

— И чего ты в него вцепилась? — лукаво взглянула на меня она.

Я покачала головой.

— Не знаю, ба. Очень странно все. Такое чувство в груди горит – или с ним, или ни с кем.

Она согласно кивнула.

— Да, он хорош. Я бы за такого тоже с закрытыми глазами замуж пошла. Я его помню. До того, как погибла его первая жена, он здорово морочил голову всем женщинам в округе. Глаза у него выразительные, голубые. Кстати, он хоть замуж тебя позвал?

Я показала ей правую руку, на которой поблескивало помолвочное кольцо.

— Сегодня мы отмечали нашу помолвку, — сообщила с тоской.

— Вот оно что. А Мардоре? Ты хоть знаешь, что сегодня вечером транслируют по всем каналам?

— Нет. А что там транслируют?

Она вздохнула.

— Что на Мардоре напали, а его невесту похитили. Кадры, где он лежит на больничной койке и просит всех жителей округа о помощи в поимке особо опасных преступников Карима и Амира Удуговых, облетели каждый дом. Валери Якоби приказано вернуть домой, а преступников расстрелять на месте.

— Это ужасно… Зачем ему я?!

— Думаю, он уверен, что Удуговы поступят по закону, раз заплатили выкуп твоему отцу. А негласный закон гласит, что до заключения брака невеста должна сохранять свою невинность. Ты ведь до сих пор невинна, Валери?

Жгучий стыд пронзил мое сердце, и я покачала головой.

— Что ж, Мардоре ждет сюрприз. Впрочем, так ему и надо.

— А про моего отца ничего не сообщали? — желая как можно скорее уйти от постыдной темы моего греховного падения, поинтересовалась я.

— Про этого прохвоста?! Нет, ничего.

— Как мама умудрилась с ним связаться? Они ведь… такие разные!

— Ха! А я тебе расскажу. Однажды твоей маме вздумалось перекрасить волосы в блонд. Это было ужасно – ее идеальные волосы были испорчены, но она произвела фурор. Все завсегдатаи ресторана, в котором она работала официанткой, будто с катушек слетели! А больше всех был опьянен ею Эдуард Якоби… Будь он неладен. Вот и обрюхатил твою мать, а потом смылся на долгие годы.

— Он вернулся, потому что я стала выгодным проектом, — глухо сообщила я. — Он выставил меня на негласные торги перед самыми богатыми холостяками побережья. В тот день был мой двадцать первый день рождения, и я решила перекрасить волосы в блонд в знак протеста против отца. Я даже представить не могла, что…

— Дальше можешь не продолжать! Двадцать два года назад мы это уже проходили! Дай угадаю, кто победил! Мардоре?

— Да. И я от него