ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. СОВИНАЯ БАШНЯ

На самом излёте проспекта Когтеточки, в десяти минутах от того места, где Весёлый перекрёсток дробит его на множество улиц, находится одноимённая ромбовидная площадь. Это самое большое свободное городское пространство. Сердце праздников, торжеств и скорби. Она принимает в себя дух парадов, карнавалов, церемоний прощания, объявления приговоров и свершение казней.

Кто-то считает это место сердцем Айурэ, но я думаю, что у нашего города много сердец, благодаря которым он живет. Иные отмирают со временем, а другие только-только появляются. Как лишить его Каскадов с полями солнцесветов, парадоксальной Вмятины или того же древнего Вранополья? Он утратит жизнь без каждого из своих районов, потеряет частичку себя и, возможно, никогда не восстановится таким, каким был прежде.

Таким, каким я смог его запомнить.

И каждый человек, проживающий здесь свою маленькую большую жизнь, тоже сердце Айурэ. Так что площадь Когтеточки – это всё-таки просто главная площадь, а не то золотое ядро, которое скрепляет всех нас в единое, пускай и кажущееся порой разрозненным, целое.

Но я, возвращаясь из Ила, часто прохожу здесь. Или прихожу сюда? Стоит подумать о правильном значении фразы. По сути, мне тут нечего делать, ибо отсюда довольно далеко и до моего родного района, и до того, где я сейчас живу. Я совершаю изрядный крюк, чтобы тут оказаться и, щурясь от яркого солнца, остановиться на огромном пространстве, среди сотен таких же мелких человеческих букашек.

Сразу за площадью начинается парк Скульпторов, в глубине которого находится громада дворца лорда-командующего (отсюда едва заметны золотистые флажки на шпилях).

Затылком к дворцу, заложив руки за спину и поставив ноги на ширину плеч, с уверенностью и спокойствием на всех подходящих от проспекта смотрит Когтеточка с невысокого плоского постамента. У него суровое лицо: скуластое, с надменным благородным носом и крепко сжатыми губами, словно он только что принял очень непростое, но необходимое решение. Великий взирает на мир чуть исподлобья, и взгляд у него достаточно тяжёлый, испытующий.

Моей бабке не нравится этот взгляд. Она ненавидит старый памятник, а вместе с ним и скульптора, который его создал. Считает, что глаза Когтеточки испортили весь продуманный образ и он в жизни не мог быть настолько суровым. Ну, ведает Одноликая, возможно, в словах бабули есть крупица истины. Она куда мудрее меня, и знаний о прошлом у неё всяко побольше.

И всё же эта внешность уместна. Человек, спасший нас всех и избавивший от Птиц. Каким ещё он должен быть, если не суровым? Полагаю, его глаза разучились смеяться, когда он насмотрелся на то, что в то время происходило в Айурэ. К тому же он дошёл до Гнезда и вернулся. Это дорогого стоит.

Одет Когтеточка в плотное пальто моряков, с глубокими карманами и длинными роговыми пуговицами, полы распахнуты. Жилет, рубашка, короткие штаны по моде века, когда жил скульптор, и невероятно массивные ботинки с пряжками. Дай ему трость, и был бы тот ещё модник прошлой эпохи, но всё портила шляпа.

Шляпа у Когтеточки немыслимого размера, кажется совершенно нелепой для столь легендарного человека. Широкие поля делали его похожим на какой-то гриб, и во время дождя прохожие прибегают к статуе, чтобы спрятаться под ней от ненастья.

Места хватает многим.

С нижней стороны полей к шляпе прикреплены шары. Каждый размером с большой грейпфрут. Капитан говорит, что это руны без граней. Бабка считает, что это защитное колдовство. А Плакса уверен, что такого вообще в жизни не было и сказалось дурное настроение скульптора после попойки. Достоверных сведений (в отличие от портретов со всё той же шляпой) не сохранилось.

Иногда я подолгу смотрю в лицо Когтеточки, думая о том, сколько ответов и знаний он принёс, а затем унёс в Ил. И нашёл ли его Рейн?

Признаюсь, я бы хотел, чтобы нашёл. Это было бы правильно. Справедливо. Закономерно.

Мне стало бы немного спокойнее.

Сейчас я понимаю, что разгадка для меня близка как никогда, если только Оделия захочет со мной поговорить. Я снял свою походную потрёпанную треуголку, отвесив Когтеточке лёгкий поклон. Никто из прохожих не обратил на меня никакого внимания.

Айурэ терпимый город. Во всяком случае, к странным людям и сумасшедшим.

Зачем я это делаю? Логикой объяснить довольно непросто. Ну, если говорить о логике обычных людей, не таких придурошных, как я. У всех свои традиции, приметы, ритуалы. Ил – вещь неприятная, и те, кто общается с ним на короткой ноге, придумывают себе всякие глупости.

Я вот приветствую Когтеточку по возвращении. По целому ряду личных и не очень личных причин. Как видите – пока помогает.

После, уйдя на улицу Морских чудес, я зашёл в кондитерскую и купил большую коробку эклеров. Она была из чёрно-оранжевого картона, перевязанная атласной ленточкой, и выглядела вполне презентабельно. Сладости здесь достойны появляться на столе у лорда-командующего (хотя, полагаю, они время от времени именно там и появляются, благо на стеклянных дверях нарисована белая корона, что отмечает поставщиков двора).

Затем, поймав извозчика, я направился домой, вдыхая запах нагретой хвои и смолистый аромат кустарников. В небе кричали чайки, солнце заставляло выгорать небо, и оно стало бледно-голубым. Лето только начиналось, но уже уверенно обняло Айурэ и, если так продолжится, через пару недель все будут радоваться дождику.

Мой родной район – окраина Великодомья. Старый особняк, купленный «обнищавшим» предком, потерявшим власть и влияние в игре Великих домов и решившим прозябать остаток жизни недалеко от Лесного моста через Эрвенорд. И, разумеется, передавшим сие почётное право (прозябать) своим потомкам. Пока большинство в Айурэ благодаря смене поколений не забыло о нашем славном прошлом.

Я рос в этом суровом и в то же время уютном доме. Холодном, укрытом тенями от заслоняющих солнце кедров, с миниатюрным, всегда пустым причалом на речном берегу, где я удил рыбу и смотрел на противоположную сторону, на мрачную стену леса Шварцкрайе и висящее за ним Зеркало над полями солнцесветов.

Привычный родной пейзаж, который я, как только у меня появилась такая возможность, с чистой совестью отправил павлину под хвост. Если простыми словами, то я сбежал, переехав из восточной части города сперва на юг, а после на запад. В места менее аристократичные, но наполненные жизнью, светом, суетой, открытой борьбой, ветром и запахом близкого моря.

Совиная Башня – один из двух уцелевших после восстания Когтеточки древних районов был концентрацией всего того, что я так люблю в Айурэ. Раскинувшийся вдоль всей Правой дуги Эрвенорд, северной частью выходящий к песчаным пляжам Домашнего моря, подпираемый тремя старыми кладбищами, двенадцатью парками и