Я наклоняюсь к нему.

- Что случилось, Джордж?

- Он нашел наркоту... они спрятали ее на кухне... Педро сорвался... спрятали наркоту в собачьих бисквитах... бедняга Педро и проглотил... - Джордж сам стонет, как раненый пес. - Бедняга Педро... совсем озверел... кинулся на меня. На меня! Понимаешь, Брюс? Я же его растил... взял еще щенком. Признаю, огрел дубинкой. Ради самозащиты... ох, Брюс, он просто выскочил в окно... лучшая ищейка... сиганул с четырнадцатого этажа...

Я отхожу к Рэю.

- Где Мосс? Ричардс? Аллан?

Рэй показывает на троицу вонючих ублюдков, которые с самодовольным видом усаживаются в «БМВ». За рулем сам Конрад Доналдсон, Кью-Си, королевский адвокат.

- Мы тут ничего не сделаем, Брюс, - говорит Рэй. - Послушай меня... - Он незаметно кивает в сторону дальней двери. - Это я облажался. У меня был пакетик с коксом. Я как раз собирался подбросить, когда гребаный пес вырвал наркоту прямо из руки. - Рэй показывает отметины от клыков на пальцах. - Джордж был в гостиной, а собака примчалась на кухню... Он ее отпустил...

- Что было в вещмешке у Мосса? Разве мы не можем прижать их к ногтю?

- Что там было? Гребаный рождественский пудинг. Я даже не стал отправлять его на анализ. Говнюк сразу позвонил Доналдсону, который прилетел на место через десять минут. Они чуть не подохли со смеху.

Рэй тоже ухмыляется, видя во всем случившемся и смешную сторону. Я - нет. Возвращаюсь в машину, кипя от злости.

Вечером иду выпить с Клеллом, который только и думает, что о своей новой работе.

- Отлично, Брюс. Наконец-то освободиться, уйти из отдела. - Он поднимает стакан. - У меня будет время подумать, что делать дальше, как жить. Проблема нашего отдела в том, что ты слишком изолирован от всего. Идешь как по рельсам, не сворачивая.

Он ставит ладони одна параллельно другой и изображает идущий по рельсам поезд.

- Да, времени у тебя будет сколько хочешь, - говорю я, - с этими овощами из дорожного.

Клелл пристально смотрит на меня. У него начинает подергиваться глаз. Похоже, я его расстроил.

- Но я так хочу, - вякает он.

Мудак думает, что все его проблемы останутся позади и что он утрет нам носы, если заполучит эту работенку для лежачих. Ошибочка. Нас не интересуют мелкие хлопоты некоего мистера Эндрю Клелланда.

Немного погодя извиняюсь и отправляюсь домой.

Том Стронак, или Томми Стронак, как назвали его, когда он в 1984-м прорвался в основной состав из молодежки «Хартс», числится моим типа другом благодаря тому, что живет по-соседству. По большому счету отличился он только дважды: первый раз в 1988-м, когда принял участие в трех-голевом футбольном триллере в Белграде, где местные фанаты призывали своих побить Шотландию любой ценой. Потом последовало затишье, так что второй призыв в сборную на матч против Северной Ирландии пришелся на его ставший «лебединой песней» сезон 1990-1991-го. Тогда-то у него и появился шанс достичь чего-то значительного с «Эвертоном» или «Сандерлендом», которые делали предложения, отвергнутые «амбициозным» правлением клуба. В результате и Том, и правление остались без каких-либо трофеев. Конечно, недоумкам надо было взять деньги, потому что дальше Тому не светило уже ничего.

Дела по алиментам и установлению отцовства сказались на нем не лучшим образом, и в итоге Тому пришлось совершить унизительное нисхождение по социальной лестнице, перебравшись с третьей женой в Колинтон-Виллидж.

Парень он туповатый, единственное достоинство - пинать мяч, да и то не очень хорошо, но при этом имеет наглость думать, что это он оказывает честь профессиональному защитнику правопорядка, проживая с ним рядом.

Решил выйти на работу попозже, чтобы посмотреть по телевизору женскую гимнастику. Есть там одна киска, Тони Хэтч; если б ее показывали весь день, наверно, мозоли бы натер. Но вообще-то я сильно не вдавался; проснувшись, все никак не мог решить, что послушать из Майкла Шенкера - «Штурм» или «Рок не умрет». Сделав себе большую порцию жареной картошки, отказываюсь от обоих вариантов в пользу «Построено, чтобы уничтожить». Представляя себя в роли гитариста, мысленно составляю перечень женщин, которых я хотел бы низвести до состояния послушных секс-рабынь. На первом месте в списке Драммонд. Проверяю, что там по телику, и вижу какую-то дуру из Челмсфорда. Ты заставляешь меня ждать, Тони. Я не люблю ждать. После этого мне становится одиноко и грустно, а комментарий задыхающегося от восторга пиздобола только раздражает, так что я решаю поискать компании по-соседству. Повсюду еще валяются воскресные газеты. Вижу то лицо. Вырываю страницу, комкаю и швыряю в огонь. Быстренько перечитываю заметку в «Санди Мэйл» по поводу субботнего фиаско - ноль-три - на Рэгби-Парк.

Хочется поскорее забыть жалкую игру гостей, в особенности Тома Стронака. Именно его неудачный пас назад дал Килли возможность забить решающий второй гол, после которого игра как состязание уже потеряла смысл.

Иду к соседу. Том дома, смотрит видеоподборку субботних матчей. Не зря же его постоянно называют «тонким ценителем игры». На языке таблоидов это ленивый мудак, протирающий штаны на диване перед телевизором.

На Томе спортивный костюм. Лицо обеспокоенное. Оно всегда обеспокоенное, если не откровенно тупое.

- Привет, Брюс, - говорит он. Я вхожу.

- Неплохо, Том, - говорю я, шаря по дому взглядом. Джули западает на дешевку, это у нее в крови. Никакого

воспитания. Прошлым летом развешивала свои трусики во дворе. Это, кстати, признак настоящей шлюхи: оставлять белье на веревке как пригласительную карточку. Приличные женщины пользуются сушилкой. На тиковом шкафчике замечаю симпатичную лампу. Белая с голубым, китайский фарфор.

- Симпатичная лампа.

- Да... Джули купила. М-м-м. Похоже на правду.

- Что за игра?

Я киваю на экран. Новейшая модель «Филипса», квадрофонический звук, тридцатидюймовый экран. Неплохо. Видел такой на днях у Тэнди. В центре, рядом с Кроуфордом.

- Евроспорт. Бельгийская лига. «Мехелен» с «Моленбеком». Ты только посмотри!

Том перематывает пленку назад - и точно, парень из «Мехелена» укладывает штуку метров с двадцати пяти. Ребята они, может, и скучноватые, но в футбол точно играть умеют.

- Вот бы и тебе такой заколотить в субботу, а, Том? - злорадствую я, стараясь придать голосу оттенок озабоченности и сочувствия. Том обиженно кривится. - В чем дело-то?

Он пожимает плечами, качает головой и жалобно мямлит:

- И не спрашивай, Брюс.

Я предусмотрительно меняю тему.

- Как насчет благотворительного матча? Все на мази?

- Ага! - Лицо Тома проясняется, в голосе нотки энтузиазма. - Перед праздником дело это нелегкое, но ребята из комитета поработали отлично. Вроде бы Кенни Далглиш приедет и даже на поле выйдет.