Это стало ясно, когда все расселись по местам, а одно кресло так и осталось пустым. Выглядело оно неприятно, как если бы из челюсти выбили передний зуб. Все пялились на кресло и не понимали, что делать. Вроде бы надо подождать отсутствующего, но что, если он передумал и вовсе не придет?

Она не придет.

Из.

Привет. Как киты?

Заготовленная мной лихая фраза оказалась невостребованной, но никуда не делась. Она медленно проплывала у меня в голове: длинной узкой лентой, которая следует за самолетиком, летящим над морем. Где-нибудь на январском Гоа или в январском Тае, куда мы никак не можем добраться из-за происков Ба.

ПриветКакКитыТутМожетБытьВашаРеклама.

В полной тишине мы просидели минуты три. А может, все десять. Ба, поджав накрашенные губы, молчала. Молчали и остальные. И только Тёма вертелся на специально поставленном для него высоком стуле, не понимая, что происходит, и создавая ненужный шум. Веснушки на лице Ма побледнели: первый признак того, что на нее накатывает гнев. Управлять им в присутствии Ба – та еще задачка, но за долгие годы Ма успела натренироваться. Ма не отступит, зубы до корней сотрет, а не отступит.

Первым не выдержал Папито – он всегда был слабым звеном в семье Новиковых.

– Может быть, начнем праздновать, мама?

– Еще не все собрались, Толя. – Ба выразительно посмотрела на пустое кресло. – Подождем немного.

– Мне кажется…

– Если меня, паче обыкновения, заинтересует твое мнение, Толя, я спрошу тебя о нем. Тогда ты и сможешь высказаться. Но не раньше.

Папито не нашелся что ответить. Папито молчал. Мой добрый и нежный Папито, умеющий быть твердым, когда нужно. Иначе как ему справиться со своим бесконечным строительством, кучей согласований и войной с подрядчиками? Но перед Ба Папито бессилен. И беззащитен, как ребенок. Как Тёма – единственный из нас, кто не понимает, что происходит.

Счастливчик.

Ма тоже молчит. Она занята управлением гневом. Стоит в воображаемой психоаналитической рубке и вертит колесо психоаналитического штурвала: лишь бы ее корабль не сел на мель или не врезался в айсберг, как «Титаник». Потерпеть катастрофу у берегов Ба – самый страшный ее кошмар.

Если бы здесь была Из!.. Ведь это именно её ждёт Ба. Ба и кресло, больше похожее на капкан или ловушку, в которую попал дядя Витя.

Дядя Витя всегда был для меня пустым местом. И немножко злодеем. Но больше – пустым местом, которому самым невероятным образом досталось то, что не может принадлежать никому, – Изабо. Теперь мне жалко его. Невозможно смотреть, как слиплись и приклеились к вискам его волосы, а на кончике носа повисла капля.

Бедное, бедное дерево, оно сейчас рухнет.

– Может быть, ты позвонишь своей жене, Виктор? – издевательским тоном спросила Ба. – Я ведь приглашала вас двоих. Мы обговаривали это, не так ли?

– Да. – Голос дяди Вити был едва слышен.

– Второй год она проявляет неуважение к твоей матери. Манкирует семейными обязанностями и ритуалами. А ведь их не слишком много, не так ли?

– Да.

– Ты был недостаточно убедителен, передавая ей мою просьбу?

Дядя Витя молчал. И Ба продолжила вколачивать его в натертый до блеска дубовый паркет.

– Или недостаточно силен, чтобы справиться со вздорной девкой, которую подобрал на улице? В таком случае мне остается только пожалеть тебя. И я сделаю соответствующие выводы. Обещаю.

– Она не придет, – наконец-то решился дядя Витя.

– Почему? – В голосе Ба послышалась легкая грусть и даже сочувствие. – Произошло что-то серьезное?

– Ее нет в городе. Ей… нужно было уехать.

– Куда?

– Проблемы с родственниками.

Есть ли родственники у птиц? Или у людей, которые отправляются к китам на неопределенное время? У людей, состоящих из ветра, из колечек, из тысячи дорог?

– Медицинские? – Голос Ба стал еще тише, еще ласковее.

– Э-э… Возможно. Скорее всего.

– Тогда почему вы не обратились ко мне? Я могла бы помочь. Ты ведь знаешь – для меня нет ничего невозможного.

Ба не врёт. Она держит за горло сто пятьсот миллионов людей, бесконечно кого-то разоряет, сливает и заставляет играть по своим правилам. Она решает вопросы «в самых высоких кабинетах», за закрытыми дверями. И вопросы эти такого свойства, что Ма и Папито говорят о них даже не вполголоса. Они – шепчут, постоянно оглядываясь, нет ли в поле зрения Анечко-деточко, вечно греющей уши. Для своих преклонных лет Ба в отличной, прямо таки фантастической форме. Штат массажистов и личных тренеров по фитнесу неустанно заботится об этом. Но если вскроется, что Ба – вампир и питается кровью девственниц и христианских младенцев, я нисколько этому не удивлюсь.

Для нее нет ничего невозможного. Невозможна только Изабо. Нестерпима, немыслима – одним фактом своего существования. Пусть и где-то там, в Аргентине, в подбрюшье китов. Или в каком-нибудь другом месте.

Одним фактом своего существования Изабо сводит на нет все попытки Ба править миром.

– Проблемы не настолько серьезные, чтобы беспокоить тебя, мама. И…

– А по-моему, они очень серьезные. – Ба не дала дяде Вите закончить. – И не у твоей девки. У тебя. Как долго ты собираешься ломать комедию, Виктор?

– О чем ты говоришь?

– Ты и секунды не думал, разрушая свою прошлую жизнь. Спокойно ли тебе спится, дружок?

Дружок. Фигасе – дружок! Назвать так дядю Витю – сильный ход даже для Ба. В конце концов, он не только ее сын, а еще и управляющий каким-то там банком. С другой стороны… Побитых и несчастных уличных собак часто так и зовут – Дружок.

Универсальная кличка.

– Мама, я прошу тебя! – неожиданно для всех подал голос Папито. – По-моему, сейчас не время и не место для ссор. Мы ведь собрались здесь не для этого…

– Заткнись, Толя.

Это было слишком. Настолько слишком, что во мне немедленно проснулся дух Локо, парящего над трассой «Скандинавия». Loco – сумасшедший, безумный, помешанный. Он не обязан отвечать за последствия, какими бы ужасными они ни оказались. Но любые последствия лучше того кошмара, который разворачивается передо мной сейчас, сию минуту.

Схватив первое, что подвернулось под руку (кажется, это была тарелка), я грохнула ее об пол. А потом изо всех сил дернула на себя скатерть, и львиная часть саксонского фарфора перестала существовать. Не знаю, понравился бы этот выхлоп Изабо (наверняка понравился), но всех остальных он застал врасплох.