А новый горшок для вереска я бабушке сама куплю. Не знаю, действительно ли дело в везении, однако у меня есть работа, которую оплачивают и которая мне всё-таки нравится. Хоть временами и кажется настоящей тюрьмой.

Кому: Хорхе Рибаль

Тема: Вау!

Привет, дорогой Хорхе!

Ты поэт! Самый настоящий! Не представляешь, как я была рада получить такое чудесное письмо! Перечитывала его раз пять. Даже услышала крики чаек. Так здорово ты их описал!

У города есть не только голос. Ещё у него есть запах. Чем запомнился мне твой город? Запахом соли и сдобного печенья. Почему-то два этих аромата смешиваются и оседают в моём животе. Ещё к ним примешивается запах нагретого солнцем песка. Что ж, твоя очередь! Чем пахнет твой город?

Обнимаю, в восторге,

Мария

Даже прохладное сентябрьское утро было слишком тёплым для шотландского шарфа. Всё равно я медленно и с удовольствием обмотала его вокруг шеи. Мне страшно хотелось заявиться в нём к Розе Васильевне, так же медленно размотать его и важно попросить:

– Не могли бы вы положить мой шарф в какое-нибудь специальное место? Это шотландский кашемир.

А если она со мной не станет разговаривать после прошлого раза, разложу шарф на столике сама, этикеткой вверх. Пусть видит, что там написано Scotland. Может, хоть тогда она перестанет смотреть на меня как на половую тряпку, которую нужно срочно прополоскать от пыли?

Оставить дорогущий шарф в школьном гардеробе я не решилась, повязала на сумку небрежным узлом. Только за весь день никто не спросил: «О, Молочникова, симпатичная штука, где взяла?» Эх, не хватает Ромки в школе, не хватает.

Не то чтобы он разбирался в красивых вещах, скорее наоборот. Но он бы что-то сказал про шарф, и остальные бы заметили. Ромка – мой проводок, моя связь с классом. А сейчас пока я – его проводок. Связываю его с учёбой. Мама – папин проводок. Не будь её, мы бы все давно с ним разругались. А бабушка – наш общий проводок. Даже папин. Не будь её, как бы он мог посмеиваться над тем, что мы с ней постоянно заказываем кучу книг в интернет-магазине?

Только бедной Данке проводка не досталось. Роза Васильевна, может, и хотела бы им стать, да не выходит. И у Кати с проводками проблема. Как-то к ней трудно стало подключиться.

– Маша! – подозвала меня после русского Наталья Евгеньевна. – Подойди на минутку! И Виталя.

– Наталья Евгеньевна, я Виталий!

– Прости, прости… Идите оба сюда. Сначала Маша.

На учительнице сегодня был серый джемпер-лапша с высоким горлом и рукавами три четверти. Похоже, её коллекция водолазок пополнилась новым экземпляром. Выглядел джемпер очень стильно, даже Исабель, наверное, не отказалась бы от такого (интересно, а в Барселоне холодная зима?), но общий вид здорово портили детские заколки с серыми мышками. Где она их берёт, у младшей дочери?

– Маш, – начала Наталья Евгеньевна, раскрывая мою тетрадку с сочинением.

Я замерла, ожидая потока замечаний. Тут у меня в кармане завибрировал телефон. Я сунула в карман руку, отключила его на ощупь.

– Да?

– Составлено всё потрясающе, – сказала Наталья Евгеньевна, любуясь страницами моей тетради. – Ты отлично раскрыла тему «Общество в романе „Анна Каренина“». Особенно мне понравилось, что ты внимательна к языку персонажей. Ты не против, если я прочитаю твоё сочинение вслух на следующем уроке?

– Не против, – ошарашенно откликнулась я. – Э-э… спасибо.

– Тебе спасибо. Но я тебя подозвала не за этим.

Телефон снова завибрировал. Да что ж такое?

Наталья Евгеньевна подождала, пока я снова отключу телефон.

– Я хотела тебе сказать, – продолжила она, – в этом году, возможно, будут изменения в экзамене по литературе. Обещают увеличить ту часть, что посвящена сочинению. Ты не думала сдавать литературу?

– Э-э… – снова протянула я, на этот раз совершенно сбитая с толку. – Я буду на переводческий поступать… поэтому английский… Но… спасибо! Правда, спасибо, что вы так цените…

– Английский? – поморщилась Наталья Евгеньевна. – Это, конечно, прекрасно. Однако ты уверена, что в тот вуз, куда ты будешь подавать документы, не нужно сдать литературу?

– Я… Я пока не знаю точно, куда буду подавать…

– Как не знаешь? – ахнула она. – Я за два года готовилась к поступлению в вуз! Это изумительно, что ты ещё даже не выбрала заведение!

«Потрясающе, изумительно, отлично, прекрасно», – мысленно подсчитала я количество наречий, которые Наталья Евгеньевна, похоже, любила не меньше водолазок. Жаль, она не общается с Ольгой Сергеевной, та просветила бы её: Стивен Кинг считает, что дорога в ад вымощена наречиями.

Телефон загудел в третий раз. «Может, что-то с мамой?» – испугалась я. Вытащила телефон из кармана. Ирэна!

– Простите. – Я почувствовала, что краснею. – Это по работе. Н-начальница, если можно так сказать.

– О. – Во взгляде Натальи Евгеньевны появилось уважение, смешанное с непониманием. – Хорошо, что ты работаешь. И всё же, Маш, не забывай. Тебе стоит прилично сдать экзамены. Работать ты будешь ещё всю жизнь. А эти экзамены стоит сдать удачно. Правда. Я говорю совершенно искренне.

Несмотря на очередной поток наречий («прилично», «удачно», «искренне») и дурацкие детские заколки, слова Натальи Евгеньевны показались мне такими понятными и честными, что даже сердце сжалось.

– А если?.. – Я похолодела. – Если там правда надо будет литературу сдать?

– Ничего, главное – до февраля определиться.

– Я не готовилась!

– Мы успеем, – улыбнулась Наталья Евгеньевна. – Да, хотела спросить. Ты ведь общаешься с Крыловым? Занеси ему, пожалуйста, тетрадь с моими рекомендациями. У него всё печально. А мне это удивительно…

– Занесу, – вздохнула я. – Это не только вам удивительно. Все на него жалуются. Я весь месяц отношу ему исчёрканные тетради и тесты.

– Ему надо возвращаться, – тоже вздохнула Наталья Евгеньевна. – Пусть подумает об этом. Кстати, я тоже начала работать довольно рано. Не в школе, но уже на первом курсе института. И отгадай, что я купила на первые заработанные мною деньги?

– Водолазку? – вырвалось у меня.

– Как ты догадалась? – изумилась Наталья Евгеньевна. – Нет, Маш, тебе решительно надо подумать над тем, чтобы сдавать литературу. Ты мыслишь восхитительно. Так, Виталя, теперь ты. У тебя, к сожалению, как и у Крылова, всё досадно.

«Забавная всё-таки учительница, – подумала я, отходя от них к своей парте и вытаскивая злополучный телефон. – И комичная, и человечная. Может, мы все такие?»