Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слегка засмеялась.
— А я уже больше двух месяцев хожу с такой едой в школу.
— И каково это?
— Сложно видеть, как друзья едят гамбургеры и чипсы.
Он улыбнулся, и сквозь тьму я увидела блеск в его глазах. На секунду я задумалась, а мог ли он заметить то же самое в моём взгляде, вдруг это мгновенное мерцание пробежалось по всей комнате, может Дебби Бэй тоже увидела, как в глазах моей мамы побежали искры. Или моему отцу показалось, что по стене побежали ярко-белые мерцания. Он бы решил, что это от недосыпа, он вообще не верит ни в какое волшебство.
— Белла, — громко произнёс он, чавкая бутербродом. — Ты сделала уроки?
Я закатила глаза. Его совсем не интересовало, сколько времени я потратила на переписывание теста, за который в прошлый раз получила тройку, он просто хотел, чтобы я отошла от его подопечного.
— Мам, может пойдём? — спросила я, когда увидела, что она уже закончила объяснять, где лучше выращивать картофель.
И она почти уже встала со стула и пошла надевать пальто, но Дебби Бэй суждено было впомнить о своих кошках.
— Я хочу съездить к ним, хочу посмотреть, как у них дела.
— С ними всё хорошо, — ответил папа. — Они давно уже поели и легли спать.
— Но мои кошки никогда не спят ночью, только разве что Мелисса, но она давно уже ночует не дома.
Сколько бы её не останавливали, всё было напрасно, Дебби Бэй стояла на своём. Почти двадцать минут её пытались отговорить, но всё закончилось на том, что мы сели в машину и поехали на её участок. За рулём сидел отец, а на переднем сидении мама, на заднем мы с Тони, а между нами Дебби Бэй. Она всплывала между нами каждый раз, когда мы пытались взглядом посмеяться над тем, как мы вообще могли оказаться посреди ночи здесь, в этой компании.
— Сидите в машине, — приказал отец, притормозив у дома с расписными дверьми и окнами.
— Нет, я пойду, а то без меня моим кошечкам будет одиноко.
— Не будет, они есть друг у друга.
Но она первая выскочила из машины и пошла в дом. Мой папа шёл сзади и держал на прицеле пистолет. Мы с Тони переглянулись и только усмехнулись тому, до каких крайностей могла дойти любовь к кошкам старой женщины. Но через секунду уже было не до улыбок…
Дверь в дом отворилась, Дебби Бэй включила свет, и послышался громкий визг на всю улицу.
Все восемь кошек были заколоты ножом. И тогда мы поняли, что это они были помечены весь день, а не бедная Дебби Бэй.
ГЛАВА 11
А после того, как в доме Дебби Бэй не осталось ни одной кошки, наступил март. Зима закончилась, а вместе с ней закончились и убийства. Оставшиеся два дня февраля в городе ничего не происходило. С наступлением весны тишина и спокойствие продолжились, всё было тихо, всё было спокойно, знаков не было, убийств тоже не было. Маньяк скрылся из города, так все решили. Понемногу из домов начали вылезать люди, по вечерам снова можно было встретить подростков, что гуляли и курили в отдалённых местах, в школе возобновились уроки, магазины и прилавки продолжили свою работу, родители стали выпускать детей на улицу, а мне снова разрешалось ходить в школу и из неё одной. Но никто не перестал запирать дома на замок, никто не отключил сигнализацию, никто из тех, кто уехал из города не вернулся. Мы не досчитались ста пятидесяти человек, и только трое из них были мертвы. Единственное место, где продолжались споры и выдвигались теории, был участок. Я до сих пор иногда заходила к отцу на работу. Обычно, он был тихим и спокойным, порой, он связывался с шерифами из соседних городов, спрашивая, не появился ли маньяк на улицах их городов. Но его нигде не было, он исчез так же неожиданно, как и появился. Осталась от него лишь глупая история о том, что призрак Алекса Самитьера обрёл, наконец, свой покой.
К тому времени, как всё утихло, мы с друзьями вернулись к периодическим розыгрышам, которые устраивали иногда в школе. Близился фестиваль танцев, который проводился каждый год. Его суть заключалась в том, что на сцену выходили дети, которые якобы сами придумали танец, но все сидящие в зале знали, что эти самые дети брали свои номера в интернете. На самом деле, в зале в основном сидели взрослые и подростки, никогда не было никого, кто бы ещё не достиг возраста одиннадцати лет. Нам это играло на руку, потому что розыгрыш, который придумали мы, был не детским. Хотя, если быть честной, то нас вряд ли бы остановили дети, мы души не чаяли в своём розыгрыше и больше всего нам хотелось воплотить его в жизнь.
Мы строили свои планы в школе на перемене или когда сидели в столовой. В один день, когда наша четвёрка — Фил, Кевин, Эрика и я — сидела в столовой, мы столкнулись с серьёзными проблемами, которые могут помешать нам.
— Вы в курсе, что нужно имя, которое официально числится, как житель Тенебриса, — говорила Эрика не очень оптимистичным тоном. — Вы ничего толком не придумали. Кто из вас будет записываться на конкурс?
Мы действительно ничего толком не продумали, но у нас был план, а если он у нас есть, значит он обязательно исполнится.
— Надо бы найти того, кто будет не против, — сказал Кев.
— И обречь его на кучу неприятностей?
— Да ладно, это обычная шутка, люди поймут.
— Люди поймут, что вы идиоты.
— Здесь слишком скучно, нужно сделать что-то, чтобы скрасить это, — сказала я.
— Я не принимаю в этом участие, — сразу объявил Рэй, который будто совершенно случайно оказался рядом с нами.
— Впрочем, как и всегда, — наигранно закатил глаза Фил, насколько я знаю, для него или для Кевина никогда не было важно его присутствие.
Рэй Паттерсон, по своей сущности, спокойная личность. Наверное, самый отчаянный и сумасшедший поступок его жизни — смешивание красок не в специальной палитре, а сразу в баночке из-под гуаши.
— В общем, — сказал Кевин. — Мы должны что-то придумать.
И они ушли за стол, где всегда обедали — за стол футболистов. Один раз, когда Эрика заболела, а Грейс ушла на соревнование по биологии, мне не с кем было сесть в столовой за стол, тогда Кевин и Фил позвали меня к ним, и об этом случае я стараюсь не вспоминать. Куча неопрятных ребят уминали еду, постоянно роняя её, вульгарно шутили и громко
