Для себя во время коротких остановок на пару минут я нашёл удобную позу. Сесть, не снимая рюкзака, опереться на него – практически полулёжа (во время длительных привалов мы снимали рюкзаки, а иногда и обувь с бронежилетами). Слегка подобрать колени, чтобы можно было положить свой АКС-74 на колено стволом вперёд, прикладом к плечу. И так, полулёжа на спине, можно осматривать широкий сектор и быть готовым открыть огонь. Если что, можно быстро перекатиться для изменения позиции. И профиль близок к земле. А главное – мышцы ног и спины отдыхают перед продолжением движения.

На практике и так не всегда сидел – иногда во время остановок просто садился или ложился, это зависело от состояния.

После того, как спереди поступал сигнал продолжения движения (чаще всего жестом), мы поднимались и в том же порядке шли дальше друг за другом. Шли молча. Старались выдерживать дистанцию.

Вообще «крутые спецназовцы» падают на колено, прикладывают автомат к плечу и «держат сектор» – я в кино видел. И честно я пытался так делать, пока силы не кончились (а кончились они ещё под Горловкой). Иногда кто-то (бывало и я) отставал или, наоборот, начинал наступать на пятки, или начинал говорить. Были разные эпизоды. Но это не кино.

К тому времени, когда поднялось солнце, мы уже успели напетлять кучу километров по лесу – прямо идти было невозможно. Главный объявил короткий привал. Мы сняли рюкзаки, распаковались. Сделали по несколько глотков воды и сидели, восстанавливая силы.

Шедший с нами солдат 42 БТрО Анатолий Бабченко (позывной «Запорожье» он взял для нас, чтобы мы не путались, т. к. на Саур-Могиле он был на одной рации с Запорожьем, и мы его так и запомнили), достал молитвенник и, сказав: «Спасибо, ребята, что разрешили пойти с вами», начал про себя читать молитвы – у него был свой православный долг, то ли пост, то ли обет, как у церковного человека. Сам он был из Херсонской области, хотя до войны девять или одиннадцать лет работал на шахте в Донецкой области, а ещё был звонарём в православной (скорее всего МП) церкви.

По типу характера Анатолий скорее был патерналист, т. е. он в таргет-группе для евангелистов «русского мира». И, как он сам рассказал тогда на привале, поначалу не видел ничего плохого в России и «русском мире». Но когда он узрел представителей «русского мира» и то, что они делали, когда пришли, он бросил шахту и уехал в Херсонскую область. Оттуда пошёл в ВСУ (я не спрашивал, сам пришёл или не стал увиливать от повестки – это почти одно и то же). В батальоне он был в группе тех, кто не пил и ответственно выполнял приказы. Поэтому и попал на Саур-Могилу («ну не поставлю же я туда этих алкашей – они друг друга перестреляют» – это стандартная мотивация начальства).

Он не был героем из книги, не поднимал в атаку, не подбивал танков, попав в плен к россиянам, давил на жалость, а не плевал в лицо российскому десантнику (хватало ума для понимания бесполезности этого действия). Он просто ещё один нормальный гражданин, попавший в ненормальные условия. Солдат, тянувший лямку войны со всеми. Но, думаю, его внуки будут гордиться дедом.

Я тогда ещё обратил внимание на разницу в аммуниции с солдатами ТРО. Форма стандартов УССР, брезентовый рюкзак «аля котомка». Про кевларовые каски, наколенники-налокотники, тактические очки, штурмовой рюкзак я вообще молчу. На фоне солдат полуразваленной, но так и не добитой за 23 года армии, небольшая развед-рота «Вихря» («Ровера»), частью которой мы были, ещё выглядела неплохо. Она находилась под плотным шефством волонтёров, была обеспечена удобной натовской формой (хоть и секонд-хенд, но в хорошем состоянии), облегчёнными бронежилетами и кевларовыми касками (ну не у всех в роте, но были…) и т. д. Плюс к этому бойцы нашей группы сами экипировались. На гражданке многие были вполне успешными профессионалами, небогатыми, но способными прокормить себя и семью.

Да и сам принцип наполнения роты (полностью добровольный, сначала приходили и уже на месте призывались) приводил к тому, что в ней были только люди, пришедшие защищать свою страну – Украину. И, кстати, защищать на территории своей Украины, а не чужой страны (адепты «новороссии», если им кажется иначе, пусть сверятся с картой и поймут, что они банальные террористы, орудующие в Украине).

Disclaimer и имхо. Конечно, во всех частях ВСУ были волонтёрская помощь и мотивированные патриоты. Иначе бы армия вообще не сдвинулась. Просто в нашем подразделении «температура была выше, чем в среднем по больнице».

Мотивацией и экипировкой слегка компенсировалась нехватка профессионализма на тот момент (насколько я знаю, потом профессионализм повысился, были курсы, учения, много выполненных заданий, рота стала отдельным батальоном, но это уже без меня). Неудивительно, что, увидев издалека людей в натовских касках на горе, сепары могли решить, что там американские наёмники. Вдобавок не паникуют, вкогтились в высоту, отстреливаются – фашисты, одним словом, американские, в бундесе… Как же ещё?

Вообще вкогтились и отстреливались все, не только наша рота, сепары же не знали о «чертырёхсотых» на горе, которых тоже было некоторое количество. Со стороны, наверное, ситуация на горе казалась лучше, чем на самом деле. К счастью для нас.

Привал закончился, мы затянули бронежилеты, позабрасывали рюкзаки за плечи и продолжили движение. И снова петляние – иногда мы шли практически назад, уткнувшись в непроходимое место. Я с сочувствием наблюдал, как «Бродяга» с трудом протискивается со своим большим рюкзаком сквозь дебри, пробивая дорогу. Зато ночью ему за это была компенсация в виде меньшей дрожи от холода.

Со стороны Саур-Могилы были слышны звуки артобстрела. Её продолжали обрабатывать уже после нашего ухода. Видимо, не знали, что нас уже там нет. Это хорошо – значит, тут нас не должны ожидать, если думают, что мы ещё держим высоту. Позже я узнал, что где-то в то время на Саур-Могилу добрались спецназовцы, которых посылали нам на усиление. Они увидели, что высота оставлена, и стали выходить сами. Получается, мы с ними разминулись в одном лесу. Может, и к лучшему. Есть вероятность, что мы начали бы поливать друг друга «дружественным огнём», они наверное – тоже.

Петляя в зарослях, мы попали на участок выжженного соснового леса. Примерно там, где видели накануне обстрел зажигательными (фосфорными?) снарядами – это когда я решил, что «днр-рф» (так теперь буду писать, когда непонятно, кто именно из них, российские интервенты или украинские предатели-коллаборанты, или все вместе) охотятся в лесу за идущими к нам группами.

Лес местами ещё дымился. Под ногами был чёрный ковёр из сгоревших иголок. Как ни странно, деревья в основном стояли целые. Только иголки почернели, пожухли и посворачивались в красивые цыганские кудряшки. Отдельные стволы, наверное, сухие, сгорели до корней. И там, где сгорел ствол, из ямки с пеплом, откуда-то от корней, поднимался дымок. Кое-где лежали куски-клубки непонятной субстанции серого цвета. Мы их обходили по принципу – «непонятно? не трогай! необычно? не наступай!». Теоретически в этом месте могли быть и люди (кого-то же там пытались сжечь), но обгоревших трупов мы не встретили. И запах гари…