Уже потом, спустя месяц, в Харьковской области, я оказался в сосновом лесу. И картинка с золой под ногами и обгоревшими соснами встала у меня перед глазами. Вместе с запахом и ощущениями. Флэшбэки…

После обгоревших сосен снова кусты, подлесок, чаща. Вправо, влево – уткнулись, назад – обошли. Пройдено немало. А по прямой… лучше не смотреть, можно смело делить на два… на три… не знаю. Смотрел по «гугл-мэпс» недавно, если я правильно понял, то меньше 10 км по прямой прошли мы за весь длинный день.

Зарисовка из жизни туриста в походе (у кошки четыре ноги…. жалостливая).

Об этом можно писать в каждом абзаце, т. к. это сопровождало весь поход. Напишу один раз, а вы подставляйте сами (как припев в песне).

Пот заливает глаза, течёт по носу и срывается каплей. Можно высунуть язык и, словив её, почуствовать солёный вкус. Стираешь его руками с бровей, чтоб не резало глаза, но руки сами мокрые от пота. Снимаешь китель, чтоб лучше охлаждаться, идёшь, царапаешься о ветки голыми руками, но жарко всё равно. Вся одежда мокрая. Мокрые и тяжёлые от пота и грязи (когда сухие – это просто пыль) штаны мешают переставлять ноги. Рюкзак, поначалу лёгкий, обрывает плечи и, сговорившись с бронежилетом, обоймами и гранатами, тянет тебя к земле. Автоматный ремень старается обойти воротник, если китель надет, и врезаться в шею. Постоянно болят мизинцы, особенно при начале ходьбы; пройдя десять минут, к боли привыкаешь. Периодически тебя догоняет товарищ сзади, и понимаешь, что надо ускориться. Потом догоняешь товарища спереди и понимаешь, что надо замедлиться. При всём этом стараешься идти след в след и смотреть по сторонам, поскольку враг, может, уже держит тебя на прицеле.

Я теперь с совсем другими чувствами смотрю фильмы на эту тему – про выживальцев и военных.

После обеда был длинный привал, около часа. Открыли банку тушёнки. Съели её, черпая ложкой по кругу. Пожевали галетного печенья. Глотнули воды, которая уже была на исходе. Прикопали банку и обёртки. Полежал, расслабившись, появились силы и даже желание двигаться дальше.

Снова 15 минутная готовность. Звук липучек на одеваемых бронежилетах. Рюкзаки за плечи, АКС на шеи. Поправили. Пригнали. Двинулись.

После привала я опять начал чувствовать мизинцы. Дорогая, но не совсем подходившая по колодке обувь. Проявляться это начало не сразу, но чем дальше, тем хуже.

Мы снова двигались по лесу, который редел. Появлялись прогалины, песчаные лесные дороги. И квадраты с посадками молодых сосен. «Монах» начал отставать, попросил остановиться, т. к. ноги болят – видимо, растёр. Остановились. Когда Саша снял обувь, остальные («Запорожье», «Сокол» и «Бродяга», а «Лис», как и я, молчал) чуть ли не в один голос, радостно:

– Тю, так это у тебя грибок разъел. Делов-то… – «тю» это было харьковское присловье в исполнении «Бродяги».

Я насторожился, снял свои ботинки, которые носил целыми сутками. Ступни выглядели, будто недавно из ванной. Мизинцы имели отличавшийся красноватый цвет. Наверное, и у меня грибок, подумал я, пора бы уже…

– И запах слышишь? Сладковатый. Это ОН. Это ерунда. Всё нормально будет. – ободряли «Монаха» товарищи.

Я понюхал свои ноги. Неее, т. е. фуу, ни разу не сладкие, даже потом не пахли – пахли грязью, землёй. Земля в ботинках и носках была и уже не вытрушивалась полностью ещё с того дня, когда танки завалили стелу. Я ещё тогда босиком к пулемёту выныривал.

Покопались в аптечках, нашли подходящие мази и спрей (лечаще-обезболивающий спрей, кажись, у «Лиса» был… чего только у него не было). Пока «Монах» занимался своими ногами, я смазывал свои. Через 15 минут пошли дальше.

После очередного квадрата с молодняком «зелёнка» закончилась. Впереди был просвет, метров 500 до следующей посадки. Осмотревшись и собрав остатки сил, мы начали его перебегать.

Перебегать – это громко сказано. Бежали как могли, шли, бежали снова. Я про себя читал «Отче Наш» чтобы пронесло, и нас никто не увидел. Добежав до посадки и углубившись в неё чуть-чуть, мы попадали, пытаясь отдышаться и благодаря все силы, которые могли вспомнить о покровительстве.

Дальше шли некоторое время вдоль лесных дорог. На одной из развилок стоял знак какого-то лесного хозяйства. Недалеко от места, где по карте должна была быть речушка, Бродяга остановился и подал сигнал тревоги. Мы присели и ушли в сторону с дороги. Впереди что-то было.

«Сокол» послал «Лиса» с «Монахом». Они вернулись, сказав, что дальше на дороге стоит какая-то военная техника. Движения не замечено.

После этого были посланы мы с «Бродягой» на обследование техники. Помню, как подкрадывались, «Бродяга» с АКСУ, я разжал усики на РГД-5, чтоб сначала бросить её, а потом стрелять, «если шо».

Оказалось, что на дороге стоит наш брошенный военный «краз», предназначенный для наведения понтонных переправ. Он стоял как раз перед пересохшим руслом реки. Не вписался в поворот. Подошли остальные. Мы осмотрели его на предмет растяжек. Облазили его в поисках воды. Своя вода уже закончилась. Ни воды, ни чего-либо полезного там уже не было. Следующая река была дальше по карте, и была надежда, что она не пересохла.

Мы двинулись вперёд. Снова пришлось проходить открытые пространства. Повезло, что вокруг не было ни души. Уже ближе к закату мы дошли до реки, текущей в лесу.

В том месте, к которому мы вышли, берег был истоптан, валялось несколько пустых пластиковых бутылок. Пачка патронов. И одна полимерная бронеплита (как у нас) – довольно редкая штука в тех местах. Стало понятно, что тут перед нами была вторая группа. Но уже ушла дальше.

Мы набрали в реке воды, я взял ещё одну бутылку, из оставленных – теперь я мог нести с собой три с половиной литра. Напились воды – на вкус она была чистой. Только если присмотреться, было видно, что в ней плавает какая-то полупрозрачная взвесь. Живая это взвесь или нет, всем было наплевать.

Утолив жажду, мы перешли реку по бревну и прошли ещё пару сотен метров. Дальше были опушка и поля. Вдалеке виднелись лесополосы. Здесь мы начали готовиться к ночёвке. Я достал из рюкзака китель. Он был ещё влажный от пота. Пришлось засыпать в таком, в надежде, что высохнет на теле.

Ночь была холоднее предыдущей. Наверное, сказывалась близость воды и низкое место.

Ночь была свежа. Товарищи периодически вставали и делали зарядку, чтобы перестать дрожать и снова уснуть. У меня не получалось заставить себя это делать. Внутри бронежилета перекручивался на другой, не налёжанный, бок. Подрожав пять минут, снова засыпал.

На рассвете мы стали собираться к выходу. Сначала вернулись назад, к реке. Набрали воду в имеювшиеся ёмкости. Попили сами. И, в обычном порядке, друг за другом, двинулись на запад.

За лесом начиналось открытое пространство, примерно на километр. Дальше виднелись поросшие холмы. Метрах в ста от кромки леса, где мы вышли, отдельно стоял островок из деревьев. Между ним и лесом рос подсолнечник. К этой роще мы и направились по подсолнухам. Ох уж эти подсолнухи… С одной стороны, они хорошо маскировали и давали такой ценный ресурс, как семечки. С другой, пока пройдёшь сквозь них, весь мокрый от пота, за шеей – пригоршня колючего мусора и руки в мелких царапинах. Это, конечно, лучше, чем идти у всех на виду. Но… как они меня злили тогда!