отступления с минимумом потерь «по принципу Понтрягина» – не зря же я так долго изучал оптимальные принципы управления ракетами. У меня было целых полгода, чтобы обустроить свою дальнейшую новую жизнь – я плохо представлял жизнь без неё, без сына. Я продолжал, несмотря ни на что, её любить, хотя и появилась злость и горечь из-за страшной бессмысленности её поведения.

Примерно через полгода после разговора с Зиной о разводе, я сказал Сергею о решении мамы развестись со мной, и что я должен буду уйти – моё мужское самолюбие иначе поступить не позволяет. Он заплакал! (Когда я писал эти строки (4 января 2009 г), у меня самого выступили слёзы!). На его естественный вопрос, какая причина развода, я сказал, что не знаю. О событиях 57-го года, когда ему было 2 года, я ему рассказать не мог, т.к. это могло отрицательно сказаться на его отношениях с мамой в будущем.

И тут, при очередном медосмотре, у Зины обнаруживается опухоль типа киста в соответствующем месте и её кладут на операцию в гинекологию. Я проконсультировался у врача, какова опасность для жизни жены, врач ответил, что опухоль не опасная, в больнице она проведёт не меньше недели и может продолжать жить с мужем, как и раньше.

И я начал действовать. По всем направлениям

Первое. Переезжать на новую квартиру надо срочно – мало ли какой фокус может выкинуть моя непредсказуемая половина.

Второе. У меня на руках были ключи от новой квартиры, правда, пустой, без какой– либо мебели. Пока Зина лежит в больнице, надо перевести всю мебель и скарб из старого жилья и подкупить по минимуму необходимое. Я это сделал в течении 2-х дней с помощью друзей и отца. Главное, не нарушен был учебный процесс Сергея – у него в маленькой комнате был поставлен бывший мой большой двухтумбовый стол, на котором он занимался все время, и диван. В спальню я купил две не очень дорогие, но современные, на низких ножках кровати с пружинными матрасами. Старую комнату по акту с небольшим скандалом сдал ХОЗУ завода, хозяину дома. Требовали сделать ремонт, но я отказался категорически, и они отступили. Деваться им было некуда.

Третье. Надо было найти себе жену и, главное, не ошибиться второй раз!

На работе я ввёл в курс дела своего лучшего друга Людвига Колесникова и сообща, на базе теории матриц, мы составили весовую матрицу по тем скупым сведениям, которые были у меня и у него, включив в неё всех красивых неустроенных в жизни женщин ближайшего окружения. Фамилии их я упомянул выше. Факторов было штук 10, в том числе: интеллект, характер, ум, моё мнение об объекте, отношение объекта ко мне, контабельность, наличие детей, здоровье, квартира, возраст. В интеграле, наибольшее число баллов получила Морозова Юля Александровна! О Юле я имел мало информации, а Людвиг сказал, что у неё, по его мнению, не всё в порядке с желудком. Но я неоднократно её наблюдал во время общественных мероприятий, субботников, лыжных походов, иногда она была со своей дочерью, тоже очень красивой девочкой, 57 года рождения. Я видел, как она крепко стояла на лыжах. А по поводу её «розовых щечек» я писал выше – лицо её светилось здоровьем. Я посоветовался с Цепиловым. Рассказал историю с Зиной. Он одобрил мой выбор и сказал, что по его мнению, «у неё нет понятия дома, она мало приспособлена к семейной жизни и на первых порах мне будет трудно». Но, зная мой характер, сказал он, всё у вас будет хорошо.

Как раз, во время наших «научных» изысканий с Людвигом, Юля сидела на полигоне на Балхаше. Что-то у неё там не ладилось с её блоком выработки команд на ракету – на реальном пуске ракета болталась на траектории и она включила в контур цифровой фильтр-пробку, после чего ракета перестала болтаться, как показало моделирование. Я этот блок хорошо знал, нашел, как мне казалось, ошибку в её алгоритме и Цепилов приказал срочно мне вылететь в Казахстан, предварительно связавшись с ней по ВЧ-связи.

Прилетел, и мы с ней несколько дней прочесывали алгоритм и иногда отвлекались, рассказывая каждый о себе. Так она узнала о моём семейном положении, а я многое о её жизни. Официально у неё есть муж, Соловьёв Лёнька, но она от него ушла еще до рождения дочери, т.к. он оказался сторонником свободной любви и не пропускал ни одной юбки. (Нечто похожее по поведению на Ландау. Лёнька тоже физик, д.т.н., и вращается в близких к Ландау и Сахарову кругах). Отец у неё математик, член-корреспондент Академии наук Гельфонд Александр Осипович, (теория чисел), (Фото 1960г), умер несколько лет тому назад. Она окончила в 50 году физфак МГУ, была распределена в п/я 1323, прошла успешно разработки ПВО – систем. Мать её тоже физик, Морозова Анжелика Михайловна, русская, кандидат технических наук, была репрессирована как ЧСИР (за второго мужа) в 36 году, отправлена в ссылку и 7 лет проработала в Ижевске на танковом заводе на участке проверки качества броневой стали. Там внедрила свой метод просвечивания брони гамма-частицами, за что получила Сталинскую премию. Сейчас она живёт в Ленинграде с мужем, тоже репрессированным, обрусевшим немцем с Поволжья Бруно Ивановичем Мейснер, бывшим главным инженером Николаевского судостроительного завода. Познакомились они в ссылке. Юлину дочь Иру, в основном, воспитывали они, т.к. «она прочно ушла в работу – её слова». Сейчас она живет в одной комнате двухкомнатной квартиры с дочерью, которую ей устроил отец через АН. Во всём ей помогает Ирина Максимовна, подруга матери по ссылке, тоже отсидела 17 лет за мужа, крупного партийного работника из Архангельска. Она (Юля) уже 13 лет перебивается без мужа, хотя Ленька аккуратно платит алименты.      Сердце у меня учащенно забилось и я понял, что мы с Людвигом не ошиблись! Конечно, я давно заметил, что она «положила глаз» на меня, но высшая степень её интеллигентности и моё равнодушие к ней «не позволяли ей делать активных шагов». Кроме того, как она говорила мне позже, «не хотела рушить мою прекрасную семью и замечательную с Зиночкой пару». Мы часто вместе были на общественных мероприятиях.

Узнав, что «здесь и сейчас» я свободен, она была шокирована…….

И сердца наши забились в унисон!!! Вопрос с будущей женой был решен в одночасье! Последняя точка была поставлена в гостинице в её номере, вечером…. Здесь были даже слёзы.

Дальше работать стало веселее. А ошибки в её алгоритме мы