штат не менее 15 человек теоретиков и программистов. 2. Я перехожу из Алмаза только с женой, Морозовой Ю.А. 3. Он обеспечивает переход переводом, чтобы мы не теряли стаж и, соответственно, выслугу лет. 4. В ближайшие полгода нам должны выделить квартиру или кооператив. 5. Для решения поставленной ключевой(!) задачи мне надо время не менее 3-х лет. Беседин все эти условия принял и обещал протолкнуть их через Шахонского Никодиму. Потом была беседа с Шахонским и он подтвердил принятие всех моих условий. Я тут же вручил ему наши заявления о приемке на работу.

Я рассказал Цепилову, что мы с Юлей уходим в «Луч», там нам обещали помочь с жильем, а здесь идёт обман и крутежь, мы это терпеть не можем и не будем. Цепилов был огорчен, но он знал о нас все и промолчал. Большой скандал был в парткоме, пригрозили не снять с учета. Но всё обошлось. Наверно Шабанов сказал «Цыц!».

Несколько месяцев ушло на проверку нас по линии КГБ (степень секретности – форма допуска к Госсекретам) и оформление документа о переводе. Задержка произошла по причине того, что «Алмаз» относился к Минрадиоэлектронпром, а «Луч» – к Миноборонпром и они долго не могли договориться. (Если бы мы уходили по собственному желанию, всё было бы проще – заявление на стол и досвидание).

В начале июня 75 года Никодим подписал переговорные листы и нам дали добро увольняться из Алмаза. Аргумент у нас был безотбойный – квартира!

2.3.4.5. Дача. Смерть матери.

Как я писал выше, с весны 71 года мы с отцом начали постройку дачи. Все выходные, как только потеплеет, я отдавал стройке. Каждый летний отпуск, конечно, тоже был отдан стройке. Я очень торопился, чтобы можно было скорее на лето вывести стариков на природу. Отец был ещё бодр, а мать – слабела и ходила уже с трудом. К тому же была очень грузной. Денег было не густо и с материалом было туго. Отец оказался хороший столяр и неутомимый труженик, хотя ему уже было за 70. За зиму 72….73 гг он сам сделал и застеклил все оконные рамы из «рамок» – некондиционных стандартных реек 5х2,5х110 см, огромное количество которых (около 1500шт.) ему выписали за бесценок на родном кирпичном заводе. Там на них производили сушку отформованного кирпича перед обжигом. Из них я сколотил заднюю часть забора, все 20 метров, (простоял он 30 лет!), большую часть черного пола.

Нечто подобное вагонки для внешней обивки каркаса мне устроил Феликс Вознесенский. Его тесть работал на какой–то базе, куда складировали ящики из-под мануфактуры, поступающей из-за бугра, главным образом из Германии. Я их разбивал, получались прекрасные отшлифованные дощечки. Тоже за бесценок получилось.

На внутреннюю обивку я купил отеплитель – огромные толстые листы типа рыхлый картон, а поверх них – листы ДВП 2,5х1.5 м толщиной 5 мм, которые мне устроила Роза с какого-то их химкомбината, где изготавливались эти листы. Получилось здорово.

Пришлось много и трудно поработать электрорубанком. Стандартная половая доска стоила очень дорого, и Коля Синицин (завком, у них были большие возможности!) продал мне необработанную доску соответствующего размера. И за пол-отпуска всю её я обстругал, получился хороший пол. На руки была большая нагрузка, особенно по вибрации. (В инструкции пользователя рубанка не рекомендовано работать им более 2-х часов в сутки, но я работал в несколько раз больше. По-видимому, это к 70-ти годам выразилось в тремор рук. Паркинсонизм медики упорно не находят, проверялся и в 1-ом Медицинском и в нашей 6-ой спец КБ-последний раз в 2005г).

Весной 72 года отец съездил в Ступино к моим двоюрным сёстрам Вале и Юле и привёз саженцы элитных сортов яблонь и слив. Посадил я их не профессионально по неопытности, тем не менее, половина из них выжило (и через много лет стало давать хороший урожай).

Саженцы черной и красной смородины, крыжовника и черноплодки, мы Юлей сажали по мере приобретения (они стали давать урожай уже через пару лет).

Лето 73, 74, и 75 годов мы уже смогли вывезти мать на нечто уже похожее на дачу. Каждое лето отец специально для матери выращивал немного клубники и свежих огурцов.

Запомнился один эпизод. К нам в гости приехала Юля (племянница моя) с дочкой Ирой – очень шустрой и сообразительной девчушкой около 6 (?) лет. Огурцы на грядке были ещё маленькие, и их было мало. Отец повёл показывать ей грядку и сказал, что рвать ещё нельзя, т.к. они ещё маленькие. Через некоторое время она тайком подошла к грядке, нагнулась и, не срывая, откусила половину огурца. Когда отец начал её журить, она сказала, «дедушка, я же не сорвала, как ты велел!». (Фото 1978г).

На стройку иногда приезжал помогать и сын, чему я был очень рад, и Валера Булычев. А Юля оказалась большой труженицей, отец не мог на неё нарадоваться.

В апреле 76 года мамы не стало – рак лёгких. Скорее всего, из-за того, что отец всю жизнь курил, и запах дыма все время стоял у них в квартире, хотя он всегда курить выходил на лестницу.

(Конец 2-й части)

Часть 3

Центральное конструкторское бюро «Луч». Работа и жизнь

3.1 Погружение в задачу. Решение квартирного вопроса

3.1.1. Начальные шаги.

Начало работы было ошеломляющим. Во-первых, я попросил у Беседина показать мне ТТЗ на НИР. Он смутился и сказал, что его нет, и первая моя задача – его создать на основе формулировки Решения ВПК на НИР.….. Я понял, что они с Шахонским меня затянули в Луч, чтобы я с нуля поставил всю(!) работу по НИР. А это – работа чисто тематическая и на начальном этапе должна быть поставлена или Генеральным или его заместителем по направлению. На мои удивленные вопросы, Шахонский сказал: «Владимир Александрович, мы о Вас и о Юлии Александровне много хорошего слышали от людей, которые перешли к нам из Алмаза, в том числе и от уважаемых мной Блинова и Добряева. Прошу Вас взять направление в тематическом плане в свои руки, а мы с Бесединым вам будем помогать».

Ни хрена себе, нашли генерального! Но делать было нечего, они ведь обещали мне устроить кооператив, как минимум. А для меня это был вопрос жизни!

(Позже, когда я поговорил с Блиновым и другими, слетал на Балхашский полигон, я окончательно понял сложившуюся в Луче критическую ситуацию).

С момента образования Луча