- Мужики, хватай его! - выдохнул Глеб.

Вот же, гад живучий! Почему так вышло? Куда ударили так, что поганец выжил и даже сохранил способность двигаться?

Он улепётывал в лес, подбрасывая ноги, в окровавленном исподнем, почти босой. С головой, впрочем, беда: ничто не мешало дождаться пока уйдут разведчики, а уж потом делать, что заблагорассудится. Это был прямо цирк на конной тяге. Ошеломленные разведчики бросились за ним, толкались, наступали друг другу на пятки. Кошкин вскинул немецкий карабин…

- Не стрелять! - выдохнул Шубин. – Догнать!

Бросились все, даже Настя, в своём элегантном пальтишке. Но полицай удирал как заяц, его невозможно было догнать, он орал от боли, протыкая корнями пятки, но скорость не сериал, не падал. Разведчики чертыхаясь топали за ним, непривычная одежда сковывала движения, кашель рвался из горла. Полицай пробился через кустарник, оставляя капли крови на голых ветках, скатился в овраг. Разведчики покатились за ним и это было форменное позорище.

Когда вылезли из оврага на дальней стороне, того уже и след простыл. Куда побежал? Где его ловить? Только вдалеке трещали ветки и доносился сдавленный вой. Звуки отражались от деревьев, рассыпались по округе как битое стекло. Кидались то в одну сторону, то в другую, вставали, слушали, проклинали свою безмятежность - но ведь не бывало доселе такого.

- Вот те раз! - пробормотал впечатленный Курганов. – Дожили – мертвец убег! Кому расскажешь - не поверят.

- И что будем делать, товарищ лейтенант? - поинтересовался Резун. Всё отменяется?

- Всем назад!

Расстроенные и пристыженные разведчики вернулись на поляну, привели себя в порядок, отряхнулись.

- Построились! - скомандовал Глеб, он с неприязнью осмотрел свой помятый отряд. Сам виноват, но я не могли вести себя энергичнее. Теперь все висит на волоске и к заботам добавилась ещё одна, хотя, впрочем…

- А был ли мальчик, товарищ лейтенант? - прочитал его мысли Вартанян.

Мальчик был и от этого факта никуда не деться….

- Отряд, слушай сюда, и мотай на ус! То, что произошло – досадно, но не смертельно, спишем на курьез. Полицай выжил, но у него все равно травма и серьезный шок. Убежал в чащу - даст бог, там и сдохнет. Одно дело - удирать от смерти, забыв про боль; совсем другое - выбираться из леса по холодку, голяком. Он поди уже и забыл кто он такой и где находятся. Наши разговоры он слышать не мог - лежал далеко. Их группа из Калязина, а мы направляемся в Лозырь. В общем, делаем вид, что ничего не произошло, но ведём себя с максимальной осторожностью. Театральные таланты приветствуются, но не переигрывать - если нечего сказать, лучше промолчать. А теперь последние ценные указания…

У стационарного поста на въезде в Лозырь стояли несколько повозок; шумели бабы в шерстяных платках; благоразумно помалкивали мужики в ватниках и куцых шапках. Полицаи что-то отобрали у граждан и делили между собой, не смущаясь посторонних глаз. Глеб украдкой осмотрелся; день выдался так себе, солнце отсутствовало, ветер налетал порывами, сдувая с людей шапки и теребя платки, по земле стелилась позёмка. К предместью Лозыря подступали осиновые перелески. Минуту назад разведчики проехали ферму, где ещё теплилась жизнь, за полосатой будкой начинались одноэтажные кварталы.

Городок был небольшой, но растянутый. В поле рядом с перелеском, стояли немецкие танки Т-3; там же белели походные палатки, оснащенные печками, над трубами вился дым. К мерам безопасности относились серьезно - на посту проверял документы усиленный наряд полиции; напротив, через дорогу, находилось пулеметное гнездо, обложенное мешками с землёй; грозные таблички по краям дороги сообщали о наличии минных полей; струились завихрения колючей проволоки.

За спиной раздалось ровное гудение - подводу обогнал штабной Хорьх в сопровождении тяжёлого мотоцикла, машина подъехала к полосатой будке, водитель возмущённо посигналил. Замельтешили полицейские, заорали, замахали прикладами – чья-то повозка перегородила проезд. Суетился мужичонка в кургузом треухе, схватил лошадку под уздцы повел к обочине, спеша освободить проезд - телега со скрипом сменила положение. Проехал Хорьх, за ним мотоцикл, вытянулись по струнке полицаи, приставив к ноге карабины, вскинул руку в нацистском приветствии старший наряда с кобурой на поясе. Маленькая колонна растаяла в дымке, оставив после себя облако двуокиси.

- Олежка, ты соображаешь? - зашипел Глеб на возницу. - Чего приткнулся в хвост этой телеги? Будем очередь стоять как все? Мы здесь власть, башка твоя необразованная! Спалиться хочешь на такой ерунде?

Курганов сообразил, стал натягивать поводья, хлестал лошадок. Подвода обогнула стоящую впереди повозку, поддалась к посту. Отвернулась молодая женщина, сидящая в телеге, поправила платок, чтобы не бросалось в глаза симпатичное лицо, прижала к себе мальчишку лет семи с испуганными глазенками; возница покорно помалкивал, пряча глаза. Миновали ещё одну телегу, - в ней возницей была женщина, тоже не из тех, что дерзят и ратуют за справедливость.

Неспокойно становилось на душе. Курганов невозмутимо посвистывал, понукал лошадей. Шубин, свесив ноги, смотрел по сторонам. Рядом сидела Настя, она положила голову Глебу на плечо, болтала ногами. Остальные разведчики развалились на соломе. Резун пыхтел пятой по счету сигаретой. Кошкин и Курганов пристроились на мешках с одеждой, резались в карты, используя в качестве столика колени Кошкина. Когда подъехали к посту, играть перестали; Кошкин позёвывая, лениво тасовал колоду. Худощавый горожанин со своей телегой опять остался на обочине, но качать права не стал, изобразил улыбку. Полицай взялся за шлагбаум, но поднять пока не решался - приказа не поступало. Телега остановилась, вразвалку подошел старший наряда – русоволосый, с широкой мордой, наспех неряшливо постриженный, на потрескавшихся губах блуждала улыбка.

- Привет, братва!

- Ага, и тебе не чахнуть! - отозвался Глеб сдвигая на затылок головной убор. Спокойный, немного наглый взгляд нового хозяина жизни в принципе удался.

- В гости едете? Что-то лица все незнакомые. О, барышня, рады видеть новое женское лицо! - полицай манерно раскланялся.

Настя сухо улыбнулась и зевнула тактично прикрыв рот ладошкой.

- Из под Калязино мы, - объяснил Глеб. - Село Решетниково, слышал о таком? Вывели из под Осинников, там в боях с большевиками увязли - не хотят, черти, сдаваться как все нормальные люди – контратакуют, даже если патронов нет, но мы им всыпали. Лично оберст-лейтенант Шнитке выразил вроде благодарности, дал неделю на отдых. Вывели в Решетниково на переформирование, два дня гуляем. Разрешили в Лозырь съездить, грусть-тоску развеять. Москва же далеко… - Глеб противно рассмеялся. - И пока не наша… Но ничего, скоро по Арбату погуляем.

- Хорошо, - сказал осклабился описай. - Аж завитки берут, а мы тут пашем как проклятые - ни отпусков, ни выходных. Хоть деньгами господа немцы не обижают и то ладно. Твои хлопцы?