На площади, носившей имя прославленного летчика Чкалова, вершились показательные казни, мероприятие охраняли мотоциклисты со спаренными молниями на шлемах. Сведения о наличии в городе части усиления СС подтверждались. На помосте было восемь виселиц, приговоренных выгнали из подвала, расположенного рядом со зданием. Это были люди в штатском - шесть мужчин и две женщины, они были едва одеты, босые, лица опухли от избиения, одной из женщин практически вырвали все волосы. Полицаи подгоняли их прикладами, - несчастные семенили со связанными ногами; приговоренных завели на помост. Там уже суетился толстяк с рунами в петлице, потащил длинную лавку, установил ее под петлями. Люди сами поднимались, им на шее набрасывали веревки, затягивали. Только последняя женщина расплакалась, подкосились ноги и, специально назначенному, полицаю пришлось её поддержать. Приговоренные молча смотрели на толпу - отболели их души, не хотелось ни плакать, ни кричать, ни клеймить позором оккупантов и их прислужников. Два здоровяка в чёрных шинелях ногами выбили из под смертников скамейку… Казнь через повешение была совершенно не затратной, хотя, и мучительной.

- Сволочи, - прошептала Настя. - Подпольщиков казнят, их избили до полусмерти. Посмотри, что с ними сделали. Эти полицаи стараются - выслуживаются перед хозяевами…

- Успокойся! - посоветовал Глеб. - На нас люди косятся. Не забывай, что стукачество на Руси исконная народная забава. Надо соответствовать, если не хотим оказаться на этой же скамейке.

Люди угрюмо помалкивали, чувствовали себя неуютно, но смерть притягивает, поэтому смотрели: женщины, старики, маленькие дети, которым матери закрывали руками глаза. Полицаи посмеивались, крепили к висельникам таблички с корявыми надписями на русском языке: «Они стреляли в немецких солдат!».

Внезапно повалил густой снег, он разогнал толпу, а когда снежная масса рассеялась, на площади практически никого не осталось, кроме повешенных тел.

Шубин потянул девушку в подворотню, она спотыкалась.

«Поесть бы надо, - подумал Глеб. - Хотя полезет ли что-то в горло после такого?».

Следовало отдышатся; погода продолжала портится, периодически сыпал снег; появились дворники с метлами и лопатами, принялись за работу. Проехала запряженная парой лошадей архаическая древность, даже для замшелого городка: кучер, в лихо заломленной шапке, сидел прямой как штык; позади него пассажиры - мужчина в полувоенной тужурке и женщина в шляпке. Перед взором весьма неуместно проплыла картина Крамского «Незнакомка» - у женщины на шляпке были такие же светлые перья. На миг Шубину показалось, что он очутился в другом мире - чужом, незнакомом, отброшен на многие годы назад, но тут из-за угла выехала машина с солдатами и все встало на свои места. Прошёл патруль - сотрудники вспомогательной полиции в черных шинелях, Глеб небрежно козырнул, машинально проводил их глазами - откуда взялось столько соглашателей на оккупированных территориях? Исключительно трусы и подонки или чем-то их все таки обидела советская власть?

- Лейтенант, ты имеешь хоть какое-то подобие плана? - пробормотала женщина. - Не забывай, что мы рискуем каждую минуту. С нашими-то лицами… В2здумается кому проверить документы и привет…

Девушка держала его под руку и от этого Глебу было тепло. Снежинки поблёскивали на её длинных ресницах, у Насти были умные внимательные глаза, но и они не могли предложить безошибочное решение.

Снег прекратился, ненадолго выглянуло солнце; законные супруги чинно прошествовали мимо полицейского участка; полицаи маялись на крыльце, курили, вели беседы. Ноги сами повели разведчика к бывшему изолятору НКВД, вход в который стыдливо прикрывали щуплые деревья. Через дорогу от здания располагался крохотный сквер, здесь гуляли тепло одетые люди, барышни в полушубках, молодые люди так или иначе имеющие отношения к оккупационным властям. Одна из лавочек пустовала; Шубин смахнул рукой снег, предложил Насте присесть.

- Учти, - прошептала девушка. - Мы можем посидеть тут минут пять - не больше. Потом это станет подозрительным.

Она взяла его за локоть, сделала мечтательное лицо, видимо, переиграла. Удивленно покосилось женщина средних лет, сопровождающая упитанного гимназиста - спутник был ниже ее на голову, но нисколько этого не смущался.

У изолятора остановилась грузовая будка с зарешеченным окном, напрягся часовой - из здания вышел мужчина в немецком киле без головного убора, стал энергично жестикулировать водителю, тот кажется сообразил - машина тронулась с места, въехала в ближайший переулок, очевидно, там был проезд во внутренний двор. Дежурный бросил что-то резкое часовому, вбежал на крыльцо и растворился в здании…

День близился к вечеру, на город опускались легкие сумерки. Гнать от себя панику становилось все труднее. Из здания выходили люди, выбежали несколько солдат с карабинами, направились вдоль по улице, вышел подтянутый чиновник с папкой подмышкой, посмотрел по сторонам. Глеб насторожился, субъект носил немецкое обмундирование, но родом был явно не из Германии; русская шапка с кокардой вермахта, на шинели отличительные знаки гаупт-фельдфебеля - нечто промежуточное между старшиной и офицером, подобная публика работает связистами или порученцами и вряд ли имеет допуск к большим секретам, но в любом случае что-то знает. Субъект имел важную физиономию, обременённую грузом ответственности, то и дело поправлял кобуру на поясе. Отдельным помощником немцы доверяли, даже разрешали носить оружие - можно представить сколько дерьма у этого гада за душой. Настя тоже напряглась, в ней проснулся инстинкт охотника. Субъект повертел головой, очевидно, в поисках подходящего транспорта.

«Курьер», - сообразил Глеб.

Транспорта не оказалось, мужчина сделал недовольное лицо и зашагал вверх по улице в направлении центра. Высиживать дальше смысла не было, - разведчики поднялись и отправились параллельным с курьером курсом, зачем – непонятно; язык он сомнительный, да и как его взять, но, видимо, работала интуиция.

Субъект посмотрел на часы, ускорил шаг, потом замедлился, проходя мимо встречного переулка, снова притормозил, посмотрел на часы и свернул в переулок, видимо, время поджимало - решил срезать, прохожих здесь было немного. По дороге ползла не вполне исправно немецкая полуторка Опель, буксировала полевую кухню, пришлось её пропустить. Мужчина и женщина перешли дорогу, двинулись по тротуару, отчаянно делая вид, что никуда не спешат, свернули в тот же переулок, где не было ни души. Они догнали гаупт-фельдфебеля метров через двести; тот уверенно шагал, размахивая руками. Местечко было так себе, подобное другим в таких же захолустных городках - стоит свернуть с центральной улицы и начинаются трущобы. Справа тянулся сплошной бетонный забор, слева заброшенный садик, пара сараев, за ними полуразрушенное бревенчатое здание с сияющими глазницами окон - аварийный барак, в котором уже много лет никто не жил. Субъект не оглядывался, он точно знал куда идти, ему был знаком этот город, возможно, он в нем родился и вырос, до поры до времени был добропорядочным советским гражданином - это не имело значения.

В переулке никого не было; Шубин ускорил шаг.