- А то, чьи же?

- А вы, барышня?

- А я его жена законная, - отозвалась Настя. - Вместе из боя выходили. Не веришь? - девушка хищно прищурилась.

- Она тоже в полицию устроена, - объяснил Шубин. – Формально, секретарь делопроизводитель, а фактически... знаешь какая бой баба моя Тамарка!

- Польщены, сударыня! - старший полицай буквально сочился елеем.

- Слушай приятель, а куда у вас сходить можно? - Шубин не делал пауз, заговаривал зубы. - Ну сам понимаешь, я не один с супругой законной… Где тут у вас можно культурно посидеть, прошвырнутся? Говорят в кино в клубе показывают…

- Ага, показывают! - согласился полицай. - Только немецкие фильмы с пропагандой и переводом, да крутят пару немецких комедий, ну вроде оперетты, с этой самой, как её… - полицай досадливо щелкнул пальцами. - Не Марина, а…

- Марика Рекк, - встрепенулась Настя и заулыбалась. – Ах, обожаю Марику Рекк, у неё такие страстные фильмы о любви. А она сам такая красивая, воздушная, даже не скажешь, что венгерка. Я хочу на Марику Рекк! - Настя вцепилась Глебу в руки. - Ты же сводишь меня в кино?

Засмеялись полицаи, окружившее подводу. Шубин с важным видом надувал щеки.

- Смотри земляк, женщина не должна помыкать мужчиной! – назидательно сказал полицай. - А вообще, у нас есть, где время провести. Немцы на стадионе футбольные матчи устраивают; есть хороший немецкий кабачок Крауберг на Заринской улице, нашего брата туда пускают и цены терпимые. Есть ресторан «Огни Эльбы», бывший «Карнавал» на Трудовой, там вечером готовят неплохие отбивные и вареники с творогом. Лично я предпочитаю Крауберг, каждый вечер туда наведываюсь, пропускаю по кружечке. Приходи, если время будет. Я, Супрун Олег Иванович.

- Отлично! - обрадовался Глеб. - А я Чижов Виктор Павлович! Ну что, братан, отворяй свою калитку! – Шубин выразительно посмотрел на шлагбаум.

- Конечно, - Супрун немного смутился. - Только ты это, документы покажи. Извини, брат - порядок такой, не нами придумано…

Этого следовало ожидать. Показать документы он мог и разведчики могли, но вряд ли полицаи такие идиоты - с фотографиями там полный, мягко говоря, ералаш. По сигналу разведчики могли открыть огонь, положить весь пост, убрать пулеметчика за мешками, а что потом? Пешком бежать в город, читай в западню? В поля где мины? Кое-какое средство имелось, но оно могло не сработать.

Сзади что-то призывно сверкнуло, Кошкин как бы неловко задел, насторожился Супрун, напряглись полицай вокруг телеги у многих забегали глаза.

- Точно! - вспомнил Глеб, хлопнул себя по лбу. - Как же я забыл… - Он спрыгнул с повозки, прошёлся вдоль борта. - Давай сюда, Михась!

Кошкин выкопал из под соломы тяжёлую десятилитровую бутыль с мутным пойлом, Вартанян пришел на помощь, вдвоем перекантовали емкость из повозки. Шубин обнял ее как родную дочь.

- Держите, братва! Специально для вас привезли, отменный первачок от героев из Решетникова - героем Лозыря, так сказать! Принимайте, от чистого сердца! Михась, поройся там, ещё вроде мясо было… Эй, чего застыли? Принимаете, тяжело же – выроню…

- А вот это славно! - заулыбался Супрун. - Вот это увлажил! Что ж ты сразу-то не сказал?

Радости полицаев не было конца; двое побежали с такими улыбками, что физиономии могли треснуть, перехватили бутыль, поволокли к себе в будку. Остальные тоже возбудились, начали перемигиваться; Супрун даже растерялся, требовать после такого документы - просто неприлично. Подняли шлагбаум, Курганов хлестнул лошадей и скрипучая телега неспешно покатила в город. На плечо опять опустилась женская головка, Шубин не мог поверить – пронесло, на удачу прошли, фактически не имея запасного плана, и прокатило! А что будет в следующий раз? Влетят они со всеми потрохами, пропадут ни за грош?

- Товарищ лейтенант, - заикаясь пробормотал Вартанян. - Вы разве не знали, что будут проверять документы?

- Знал!

- Так какого же?.. А если бы проверили? Тут и самогонка бы не спасла! - всхлипнул Кошкин, залился беззвучным смехом.

Осёкся Вартанян - что такое наша жизнь? Хихикали остальные разведчики и даже лошадки, казалось, злорадно скалились. Отдалялся пост, вслед проехавшим разведчикам полицаи уже не смотрели, обшаривали следующую подводу.

Дорога плавно входила в поворот; Настя шумно выдохнула, отняла голову от мужского плеча, отодвинулось.

- Жена, стала быть, законная, - сказала она с какими-то зловещими нотками. - Тамарка ну-ну… Почему Тамарка, товарищ лейтенант? Терпеть не могу это имя!

- Не знаю, первое, что в голову пришло. Ты же у нас человек без паспорта, товарищ боец - могу называть как хочу, так что терпи.

- И что за вопрос, товарищ лейтенант: «Я сегодня с супругой. Куда с ней можно сходить»? А если бы без супруги? Сразу к шлюхам?

В телеге загоготали.

- Сразу к шлюхам, Анастасия Игоревна, именно к ним, куда же ещё? - всхлипнул Кошкин. - Без вопросов, куда ещё податься полицаю в увольнении, сбежавшему от ужасов семейной жизни? Уже с этими вещами я думаю в Лозыре полный порядок - бордели на каждой улице. Не хотелось бы наговаривать на местных женщин, но думаю здесь каждый подрабатывает как может, уж извините своего «суженого», Анастасия Игоревна. Все мужики такие.

- Боец шутит, - улыбнулся Глеб. - Он плохо знает вопрос, поскольку никогда не был женат. А вы сами-то, Анастасия, откуда? Такие познания в актрисах вражеского кинематографа…

- Марика Рекк - прекрасная драматическая актриса! - отрезала Настя. - Она венгерка и не виновата, что оказалась в Германии. Она снималась в замечательных фильмах: «Поезд привидений», «Средь шумного бала»… - Томилина не стала продолжать, снова замкнулась.

Шубин не настаивал. Настя была девушка с прошлым и не хотелось бередить её старые раны. Случались закрытые просмотры европейских кинокартин, куда приглашали, разумеется, не людей с улицы, а тех, кто принадлежал к элите советского общества. Неудивительно, если родители брали с собой девочку-подростка…

Лошади неспешно перебирали копытами, - повозка ползла по городской дороге, прижимаясь к тротуару, мимо старомодных фонарных столбов, облетевшей акации. Подросли дома; улица Гончарная была застроена добротными двухэтажными зданиями, на фасадах отслаивалась штукатурка, выпадали кирпичи из кладки, но эти здания ещё могли стоять не одно десятилетие, пережить какие угодно режимы. Горделиво возвышался над башенкой остроконечные шпиль; проплыла церковь, с сохранившем намек на позолоту куполом; проплыли здания купеческого типа с резными наличниками и балконами. Людей на улице было много - горожане не гуляли, шли быстро, исключительно по делам. Вальяжно шествовали немецкие патрули в шинелях с белой окантовкой, встречались полицаи и с карабинами. На трехэтажном здании с колоннами висело нацистское полотнище со свастикой. Окно на втором этаже было открыто, патефон исполнял бравурный марш - пока никого не расстреливали, не сжигали дома из огнемётов. Такое случалось, когда определенная часть населения лояльно встречала оккупантов, - они особо не зверствовали.