– Это их происки. Точно вам говорю, – убеждал меня Николай Николаевич и рассказывал, как однажды попал в вытрезвитель. Он считал, что его взяли лишь потому, что он походил на последнего царя, поскольку на улице было много гораздо более пьяных мужчин. – КГБ не хочет возвращения монархии!

– В вытрезвитель отвозят не кагэбэшники, – заметила я.

– Это они для маскировки, – невозмутимо заявил претендент на российский престол. – Они хотят меня дискредитировать и оставить во главе страны своего ставленника.

Я поняла, что от этой пары ничего не добьюсь.

– В члены Общества затесался какой-то кагэбэшный шпион, – тем временем продолжал Николай Николаевич, Ольга Сергеевна согласно кивала, попивая водочку. – Точно вам говорю! Сейчас у нас создана группа по выявлению.

– Вы в нее входите?

– Конечно. Меня в шпионской деятельности не заподозрит никто, как и других наших членов, пострадавших от властей. Все, кто провел какое-то время в застенках, – чисты. Они не могут быть в этом замешаны. Значит, кто-то с безупречной биографией.

– Я слышала, что у вас в Обществе имеются агенты коллекционеров с мировым именем.

– Есть, – согласно кивнул Николай Николаевич. Я, признаться, думала, что это окажется для него новостью. – Но, во-первых, они не являются полноправными членами. После проведенных нами расследований они признали, что у них родственных связей с императорской фамилией нет, и открыто заявили о своих интересах, честно сказали о желании выкупить часть нашего наследия. Мы не возражаем. Новому государству потребуются деньги, а все они, как вы правильно заметили, представляют коллекционеров с мировым именем, которые не захотят пятнать свое имя мелким обманом. Да, мы приглашаем их на наши заседания, они оказывают нам консультационные услуги. Мы в свою очередь поставляем им – и их нанимателям – кое-какую интересующую их информацию. Это взаимовыгодное сотрудничество. Но сейчас они все обеспокоены. Часть коллекции – самая дорогая часть – исчезла.

– Вы уверены, что никто из собирателей не мог приложить к этому руку?

– Абсолютно. Их коллекции включены в разнообразные каталоги, официально описаны. Они заинтересованы в легальной покупке экспонатов.

«Все, включая нашего мафиози? Или Николай Николаевич не знает про всех? Или Андрей вчера говорил мне неправду?»

– А как они легально собирались покупать экспонаты? – спросила я вслух.

– Так все же было уже решено! – воскликнул Николай Николаевич. Ольга Сергеевна из разговора выключилась, теперь не кивала, а рассматривала платья, находящиеся у меня в работе. Стакан из руки не выпускала.

– Каким образом? – удивленно посмотрела я на потомка царя.

– Агенты обещали посодействовать нам в возвращении коллекции в обмен на определенные экспонаты. Уже подписаны все соглашения! А теперь собиратели даже наняли частных детективов для проведения расследования, потому что, как всякие нормальные люди, не верят нашим органам. А уж если им удастся доказать, что это КГБ…

И тут Николай Николаевич сел на своего любимого конька.

Я больше не слушала про происки известной организации и думала о полученной информации. Значит, украли не коллекционеры. Сами ищут пропажу. Но каких детективов они наняли? Самых беспринципных? Готовых убрать с пути всех, кто может помешать? Или все это – для отвода глаз?

Но мысль о сотруднике органов в рядах членов Общества показалась мне разумной. Органы вполне могли заслать казачка и документы подготовить так, что комар носа не подточит.

– У вас есть подозрения насчет кого-то конкретного? – спросила я у Николая Николаевича. – Кто в Обществе работает на КГБ?

– Я считаю, что Василий Криворуков, – объявил он.

Я с трудом сдержала смех. Василий, конечно, был засланным казачком, но работал совсем не на КГБ, а на моего бывшего мужа.

Больше Николай Николаевич пока никого не подозревал.

* * *

После отъезда царственных особ я отправилась в больницу к Соне, поведала ей про монарший визит, она скривилась, как от зубной боли, а услышав мой вопрос о письмах с угрозами, широко распахнула глаза.

– У меня в тумбе?! Я ничего не получала, Наташа! Честное слово. И я не стала бы хранить письма в клубе, где практически любой – если захочет – может залезть куда угодно. Ключи же хранятся при входе. Да и замочки там хлипкие. Мы держим там то, что другие не украдут. Что есть у каждой…

– А вообще ты никаких странных писем не получала? На домашний адрес, например?

– Да я вообще в почтовый ящик не заглядываю! Он, по-моему, у меня сломан. С кем мне переписываться? И рекламные проспекты меня совершенно не интересуют. Я думаю, что те письма кто-то подбросил… Но найти в нашем клубе кто – нереально.

Он все рассчитал. От себя требовалось отводить подозрения, а этот тип для подозрений подходил прекрасно. Кто надо – поверит. Ведь именно у типа была возможность.

И место, как ему казалось, он выбрал удачное, проник вообще без проблем. Вот только как туда направить ментов? Может, анонимный звонок организовать? Но кому? Следователю? Или супруге?

* * *

Он вспомнил Иностранный легион. Там он тоже какое-то время подвизался, но, говоря простым солдатским языком, дембельнулся раньше срока. Когда его спрашивали мнение о легионе, он обычно отвечал одним словом – фуфло. Не дают там той подготовки, которую давали в Советской армии. За годы, которые его мотало по свету, он не раз мысленно благодарил отцов-командиров. Тех командиров, не теперешних, для которых солдаты или пушечное мясо, или бесплатная рабочая сила. Его в самом деле обучали, его натаскали, сделали профессионалом. А когда в легион потоком потянулись соотечественники… Это была еще одна причина «досрочного дембеля». Соотечественники, по его мнению, оказались все сильно контуженные. В смысле на голову. Это были те ребята, которых зелеными, необученными, чуть ли не прямо из военкомата бросили в пекло. Сколько их полегло ни за что, сколько сломалось… Но некоторые выжили и теперь не представляют себе жизни без войны. Однако находиться рядом с ними не хотелось. Да тут еще и очередной араб подвернулся.

Вечером, когда я кроила мундир для «царя», позвонили и Ильич Юрьевич, и старший следователь городской прокуратуры Иванов. Во-первых, оба интересовались, не было ли новых покушений на мою скромную персону, во-вторых, расспросили про визит царственных особ, в-третьих, мы с Ильичом еще раз уточнили время и место завтрашнего свидания. Мне предстояло заехать за матерью Людмилы Борисовой, а Ильич с парочкой оперов на государственной машине намеревался к нам подключиться по пути, чтобы следовать на смотрины жены Самохвалова. Пока Ильичу удалось выяснить, что она – тетка крупная, только вот фотографий не было: Юрик изображения любимой женушки в портмоне не носил.

На очередном допросе Юрик, когда понял, о чем его спрашивают, чуть ли не в ногах у следствия валялся, просил забрать законную супругу в застенки хоть на трое суток. Он тогда хоть понаслаждается общением с детьми без наставительных речей жены. Они всей семьей отдохнут. Юрик не мог сказать, где она находилась во время визитов некой тетки ко мне и в ночной клуб. Сам Юрик в это время пребывал не дома и не с супругой.